Он. Она. Другая - Лия Султан

Нариман, поняв, наверное, о чем, или о ком я задумалась, больше ничего не говорит. Она делает музыку чуть погромче и из динамика льется новый весенний хит Евы Власовой:

Зима закончилась, и вот он, первый день

Когда я начинаю жить заново

Смотри, как здорово я заморочилась

И кто докажет мне, что это не талант?

Что было до — в окно

Ему один маршрут

Только любовь к себе найду

И на виду положу

Чтоб никаких больше слёз в этих глазах

Только один вопрос: "Ты счастлива?"

Если кивнёт в ответ сердце

Только тогда говори: "Да"

Заслушалась, любуясь улицами ночного города после дождя, его удивительной атмосферой, зелеными шапками деревьев, подсвеченными желтыми огнями фонарей. Каждое слово и каждая строчка откликается в душе. Хочу быть по-настоящему счастливой. Чтоб не растворяться больше в человеке, которому все равно. Чтоб не вызывать ни чьей жалость. Чтоб не быть суррогатом, или чьей-то тенью, которую называешь именем другой женщины. Я все это действительно выкинула в окно. Безвозвратно.

— О чем задумались? — сквозь мелодию доносится голос Наримана. Я даже не заметила, как мы остановились на светофоре неподалеку от моего дома.

— Песня красивая. Со смыслом.

— Что-то дочка притихла, — мужчина садится в пол-оборота и выражение его лица мгновенно меняется. Он прикладывает указательный палец к губам. — Уснула.

— Ой. Точно.

Нафиса сладко сопит, прижавшись щекой к моей груди. Устала бедняжка, а я даже нормально ее не покормила.

— Куда сейчас? — спрашивает Нариман, подъехав к нашей девятиэтажке.

— Во вторую арку. Там должны быть места.

Мужчина заезжает во двор и паркуется между двумя машинами.

— Хорошо, что у нас лифт, а то сейчас будет тяжело ее донести, — шучу я, когда он глушит двигатель.

— Я отнесу, — на полном серьезе заявляет он и отстегивает ремень безопасности.

— Что? Нет. Не надо. Вы и так…

Но Нариман не дает мне договорить.

— Сабина, — чеканит почти сердито. — Неужели вы подумали, что я сейчас высажу вас со спящим ребенком на руках и позволю одной подниматься на…на каком этаже вы живете?

— На седьмом.

— На седьмой этаж потащите ребенка на себе?

— У нас есть лифт, — нервно сглатываю.

— А если он не работает?

Молчу, потому что и такое в панельных девятиэтажка случается.

— Надеюсь, на этом все?

— Да, — подчиняюсь. — Подождите, я сестре позвоню, чтоб она дверь открыла.

Достаю из сумки телефон, быстро нахожу в контактах Ираду, нажимаю на вызов и жду.

— Саба, я только пришла и собиралась вам звонить. Вы где?

— Внизу. Мы приехали, но Нафиса уснула. Открой дверь, мы ее сейчас принесем.

— Мы? Ты и…кто? — недоумевает сестра.

— Всё потом, — объясняю ей и кладу трубку.

Нариман выходит из машины и открывает дверь со стороны Нафисы. Я забираю ее рисунки, а он осторожно поднимает дочку на руки и выносит на улицу, после чего как-то ловко захлопывает дверцу. Я спешу за ним, но в нескольких шагах от внедорожника, он останавливается и велит:

— В правом кармане ключ от машины. Возьмите и нажмите на большую круглую кнопку.

— Ага, хорошо, — киваю, как болванчик, и делаю то, что нужно. После характерного звука возвращаю все на место и случайно задеваю его руку. Скрыв неловкость, лезу с сумочку за ключами от квартиры. Открыв подъездную дверь, пропускаю вперед Наримана с Нафисой на руках.

— Лифт справа, — говорю в спину.

Через полминуты мы втроем едем в тесной, ярко освещенной кабинке. Голова малышки лежит на плече Наримана, руки скрещены на теле. Даже свет не помеха ее крепкому сну. Прижимаюсь к стенке лифта и поднимаю закрытые глаза к лампе.

— Устали? — хрипло спрашивает Нариман.

— Угу. Хорошо, что завтра суббота. Высплюсь, — смеюсь над своими словами, — если конечно дочка позволит.