Елена - Гоар Маркосян-Каспер

На четвертом этаже Елена облегченно вздохнула и протянула было руку к дверному звонку, как вдруг!.. С погруженной в полумрак лестничной площадки на пролет выше с нечленораздельными воплями, размахивая кулаками, разве что не царапаясь и не кусаясь, низверглось некое… нет, не привидение, а вполне осязаемое, но невменяемое, можно даже сказать, нецивилизованное существо. Сокурсник, ошеломленный этой атакой, на миг застыл наподобие соляного столба, а затем позорно обратился в бегство (правда, позднее он клялся и божился, что существо опознал и посему ретировался, дабы не вмешиваться в «семейный скандал», на что Елена возразила, что семейные скандалы венчаются убийствами ничуть не реже, а наоборот, чаще прочих драк). Абулик, ибо то был, разумеется, он, дергаясь и выкрикивая упреки и обвинения вроде констатации факта, что день рождения по его сведениям завершился час назад, двинулся на Елену, намереваясь, по всей видимости, хорошенько ее вздуть, если не совершить над ней операцию, проведенную Отелло над другой блондинкой (в тот период Елена была золотоволоса, как Афродита), но, по счастью, ему помешало появление здоровенного соседского сына в майке и трусах, а следом и Елениной бабушки в наспех накинутом на ночную сорочку бумазейном халате (родители уже неделю, как колесили по Югославии, любуясь Адриатическим морем, горными пейзажами и иными природными красотами, а также помаленьку подторговывая, а именно, продавая прихваченные на этот случай фотоаппараты и покупая запрещенные то ли к ввозу, то ли к вывозу мохеровые нитки, которые расторопная Осанна торопливо превращала в быстрые в вязке ажурные джемперы, дабы по возвращении, дела вдаль не отлагая, приодеть любимое чадо, а заодно оставить в дураках таможенников, которые несомненно должны были кинуться искать мотки и ярлыки).

– Ты что, совсем спятил? – сказала Елена, приободрившаяся при виде подкреплений. – Успокойся наконец.

Но Абулик успокоиться не пожелал. Он с отчаянием огляделся, убедился, что расправу придется отложить, повернулся и рысцой побежал вниз по лестнице. В следующий раз Елене довелось его увидеть лет через семь, на улице Амиряна, мрачного, как и раньше, но с обновленным реквизитом – в кепке и с собакой на поводке. Он прошел мимо витрины магазина, в котором Елена отстаивала длинную очередь за орехами в шоколаде, и пропал из виду. Потрясенная происшедшей в нем переменой, которую олицетворяли собака (прежде он обожал кошек, развел их в доме аж три, что несказанно раздражало Елену, не терпевшую этих вонючек) и пролетарская кепка, заменившая богемный берет, Елена хотела было побежать вслед и пообщаться, но орехи пересилили, и она осталась в очереди.