Данте - Сэди Кинкейд

В комнате Митч сидит на больничной койке, схватившись за плечо. Кровь сочится сквозь его пальцы и стекает по обнаженной груди. Я замечаю, что его рубашка свисает с руки, потому что кто — то уже срезал ее с него. Он морщится от боли, но он держится стойко и не издает ни звука, когда мы с Максимо входим в комнату.

— Привет, Митч, как у тебя дела? — спрашиваю я, натягивая пару латексных перчаток и убирая его пальцы с раны, чтобы осмотреть его.

— Как будто меня переехал грузовик, док, — выдавливает он слова.

— Я медсестра, а не врач, — говорю я ему. — Но я могу позаботиться об этом для тебя, я обещаю.

— Я дал ему немного виски от боли, док, — произносит голос позади меня. Я замечаю, что в углу комнаты есть еще один мужчина в окровавленной рубашке. — Извините, сестра, — быстро исправляется он.

— Держи, док, — с усмешкой говорит Максимо, вручая мне пару металлических щипцов.

Я открываю рот, чтобы напомнить ему, что я не врач, но он говорит:

— Медсестра просто звучит по — другому. Это скорее выражение привязанности, чем титул.

— Или мы могли бы называть вас медсестрой Рэтчед, — Митч смеется, а затем стонет от боли, вызванной его усилием, его лицо багровеет.

— Как насчет того, чтобы ты просто оставался на месте и позволил мне найти эту пулю, а? — говорю я ему.

— Как скажете, док.

— Ты можешь достать мне немного морфия от боли, Максимо? — спрашиваю своего нового помощника.

— Нет. Ничего не хочу, — настаивает Митч. — Просто достань это и зашей меня.

— Но тебе было бы легче, если бы я просто дала тебе быстрый шанс.

— Я чертовски ненавижу иглы.

Я закатываю глаза:

— Дай мне знать, если передумаешь, хорошо?

— Ладно, — ворчит он.

— Ты ранен? — я смотрю на парня в углу с малиновыми пятнами по всей рубашке.

— Нет, док, это все кровь Митча.

— И я тоже хочу все это вернуть, приятель. Все до последней капли, — шипит Митч, когда я вставляю щипцы в дыру у него в плече.

— Ты злобный старый ублюдок, — Бад громко смеется, и даже Максимо хихикает рядом со мной. Затем они оба продолжают добродушно поддразнивать Митча, пока я извлекаю пулю из его плеча. Работа помогает мне сосредоточиться, так что я почти слишком занята, чтобы беспокоиться о том, где Данте и почему сегодня вечером был застрелен один из его людей.

Я как раз заканчиваю латать Митча, пока он пьет стакан виски, когда возвращается Данте. Он входит в комнату в одних костюмных брюках и одной из своих накрахмаленных белых рубашек, за исключением того, что она больше не белая, а темно — малинового цвета. У него также есть небольшой порез над глазом.

— Ты ранен? — спрашиваю я, мой голос немного выше обычного, когда мое сердце начинает биться немного быстрее.

— Я в порядке, котенок, — говорит он с самодовольной улыбкой. — Ничто из этого мне не принадлежит. Но мне действительно нужно кое — что для этого, — говорит он, указывая на свой глаз и сморгивая струйку крови.

— В шкафчике есть немного алкоголя и несколько пластырей. Я могу взглянуть на это, если вы дадите мне несколько минут.

— Я могу позаботиться об этом, — пренебрежительно говорит он, направляясь к шкафу.

Он прикладывает к глазу немного пропитанной спиртом ваты без малейшего намека на дискомфорт. Затем он снова исчезает из комнаты, не сказав больше ни слова. К тому времени, как он возвращается, Максимо и Бад помогают полностью зашитому и изрядно опустошенному Митчу выбраться из комнаты.

— Я отвезу этих парней домой, — говорит Максимо Данте, который одобрительно кивает.

И затем в комнате нас только двое. Данте снял пропитанную кровью одежду и стоит в нескольких футах от меня в одних обтягивающих черных боксерских шортах. Мои глаза как магнитом притягиваются к очертаниям его члена.

— Тебе нравится, котенок? — спрашивает он с мрачным смешком, от которого мои щеки вспыхивают жаром.