Ставлю на тебя - Линн Пайнтер

— О, правда? — он немного повернулся на своём сиденье лицом ко мне и указал на мою ручную кладь. — Спорим, ты сложила все жидкости в пакетик, прежде чем проходить досмотр, верно?

— Эм, вообще-то, это закон, — сказала я, не желая чтобы он не возомнил о себе слишком много, — так что это ничего не значит.

— Это не закон, а просто глупое правило, которое ни хрена не сделает для того, чтобы спасти нас от террористической атаки.

— Значит, ты не следуешь этому правилу?

— Нет.

«Вранье», — подумала я. Невозможно, чтобы этот парень — несовершеннолетний, как и я — пренебрегал небесными законами. Он точно несёт чушь. Впрочем, я решила подыграть ему и спросила: — Тогда как ты перевозишь жидкости?

— Как хочу, — он пожал плечами и выглядел совершенно расслабленным, когда лгал, и я позавидовала его уверенности. Даже если этот парень был патологическим лжецом, мне бы хотелось чувствовать себя так же комфортно в своей шкуре. — Иногда кладу пару штук в ручную кладь, если она у меня есть, иногда пакую полноразмерные бутылки в чемодан, а сегодня я даже для развлечения засунул шампунь в карман.

— Ты этого не сделал, — протянула я, неспособная оставить это безнаказанным.

Он достал из кармана шорт пробник средства «Suave»1. — Ещё как сделал.

— Да ну! — к своему ужасу, из меня вырвался смешок. Я поднесла руку ко рту, чтобы быстро скрыть любые доказательства того, что Мистер Ничто хоть чуть-чуть позабавил меня. — Зачем ты это делаешь?

Черт бы побрал моё любопытство.

— Потому что приятно осознавать, что я их обхожу.

— Кого именно ты обходишь? — спросила я, разрываясь между весельем и раздражением. — Сотрудников службы безопасности? Террористов? Систему?

— Всех.

Я закатила глаза и достала из сумки книгу, отчаянно надеясь, что он поймёт намёк и займётся чем-нибудь другим, кроме разговоров со мной. Это сработало до взлёта, но как только мы оказались в воздухе, он повернулся ко мне на своём месте и сказал: — Итак.

Я перевернула книгу на колени. — Знаешь, нам не обязательно разговаривать.

— Но я пока не могу включить телефон, поэтому мне скучно.

— Ты мог бы поспать.

— Я бы предпочёл поговорить, — он улыбнулся одними губами, подтверждая своё намерение раздражать меня. — Так как давно твои родители разведены?

Я чуть не ахнула, но сдержалась. Как он догадался, что они больше не вместе?

И почему окончательность слова «разведены» до сих пор причиняет мне боль?

Я посмотрела на разорванное красное сердце на обложке книги.

— С чего ты взял, что мои родители разведены?

— Да ладно, Очкарик, это же классика, — сказал он, постукивая пальцами по подлокотнику. — Единственные дети, которые летают в одиночку, это дети разведённых родителей. Летишь повидаться с родителем, с которым не живёшь, возвращаешься с визита, летишь к бабушке и дедушке того родителя, с которым больше не живёшь…

Я сглотнула и потёрла бровь, желая сказать ему, чтобы он заткнулся, потому что мне не нравилась картина, которую он рисовал. Неужели мне теперь предстоит участь «ребёнка разведённых родителей», который накапливает мили за частые перелёты и заводит приятельские отношения с бортпроводниками? Мне и в голову не приходило, что придётся совершать этот печальный одиночный полёт больше одного раза, после того как всё будет окончательно решено.

Боже, я всё ещё не была готова говорить об этом, произносить это ужасное слово на букву «р» по отношению к моим родителям.

Особенно не с Мистером Ничто.

— Значит ли это, что и твои разведены?

Тут он посмотрел на меня по-настоящему, в его взгляде читалось что-то человечное, и на мгновение мне показалось, что, может быть, он не такой уж и придурок. Но также быстро этот взгляд исчез, и на его место вернулся зазнайка.

— О, да. Официально полгода назад, и это уже третий раз, как я летаю один с тех пор.