Отказ не принимается - Саша Кей

У него явно не всё в порядке с головой. Как он большим боссом-то стал?

Или наоборот? Это необходимое качество для хозяина жизни?

Он непробиваем, и прет вперед, как носорог!

— Нет, я ОТбиваюсь изо всех сил от вас, но у вас, видимо, контузия, — мне наконец удается прорваться к двери.

— Я ска…

— Хватит, — обрываю я устало. — А я сказала, хватит. Надоело переливать из пустого в порожнее. В вашем предложении, — выплевываю я, — вы не учитываете одного: мне это не нужно, я этого не хочу, и я этого делать не стану.

— Почему? — требовательно спрашивает Виктор. — Ты же не фригидная, я проверил…

— А какое отношение моя сексуальность имеет к вашей дочери? — отбриваю я.

Скрипит зубами. Ему бы пустырничек попить, авось и желания странные пропадут. Но, как бы я ни была зла, озвучить свое предложение не решаюсь. Все-таки Воронцов слишком непредсказуем, и я его реакции опасаюсь.

И, похоже, не зря.

Чайные глаза темнеют.

— Варвара, ты все усложняешь. Сдается мне, стоит тебя подтолкнуть…

— Виктор Андреевич, — подчеркнуто официально обращаюсь я. — Судя по всему, воспитатель действительно нужен не только вашей дочери. Вы определенно с этими функциями не справляетесь, если для нее нормально, что вы подарили ей человека. Что собственно не удивительно. Вот сегодня я вам помогла. По доброте душевной. А что получила в ответ? Угрозы? Домогательства? Кажется, нынче это называется модным словом «харассмент». Столько всего, и ни слова благодарности.

Разумеется, я и не думаю, что способна пристыдить этого наглеца, но, может, до него хотя бы дойдет, насколько я возмущена и против?

— Ладно, — выдавливает Воронцов. — Ты права.

Что? Я не ослышалась? Но оказывается, я радуюсь раньше времени.

— Я тебя не поблагодарил и за сегодня, и за кашу.

— Кашу? — не сразу понимаю я, о чем речь.

— Да. На турбазе. Вкусная была. Спасибо.

Это звучит так, будто я ему ее готовила.

— А извинения? — намекаю я.

— А извиняться за то, что у меня на тебя стоит, я не буду, — снова рявкает Воронцов.

Нет, он специально подбирает такие шокирующие слова? Сколько можно уже тыкать в меня своим интересом? На турбазе, буквально в глаз ткнул эрекцией, и сейчас словесно не дает забыть!

— А в благодарность позволь тебя подвезти, — выговаривает Виктор с большим трудом. Чувствуется, что в его лексиконе слово «позволь» было похоронено очень глубоко.

В общем контексте любая нормальная девушка послала бы его к черту, но внутренняя отличница подает голос и говорит, что двоечникам нужно поощрение, для закрепления материала.

— Хорошо, — вздыхаю я. — Но только без приставаний.

Воронцов косится на меня так, будто я предложила ему крутить педали велосипеда без ног. Ему очень хочется, что-то ответить, но он сдерживается.

И как это его не разрывает на части? Явно же привык, что последнее слово всегда за ним.

Я вот, наоборот, предпочитаю не отсвечивать, от этого одни проблемы. Собственно, случай с Виктором — тому яркое подтверждение.

И мне неуютно быть в роли смелой барышни.

Правда, надолго Виктора не хватает.

В машине он кидает на меня такие красноречивые взгляды, что я не выдерживаю:

— Ну что?

— Я все равно не понимаю. Зачем ты упираешься?

Я осознаю горькую истину, что достучаться до Воронцова у меня не выйдет ни при каких обстоятельствах.

Просто отворачиваюсь от него к окну и вижу, что мы проезжаем мимо магазина.

— Мы проехали, — окликаю я Виктора.

— Я везу тебя домой. Я дам тебе выходной. И да, я знаю, где ты живешь, — отрезает он.

Ну да, он же запрашивал мое личное дело.

Это возмутительно, что он решает за меня, но я малодушно не хочу возвращаться в атмосферу сплетен и косых взглядов. Пусть будет выходной. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Тогда, — смелею я, — вот там поверните направо.