Сломанные крылья - Марина Безрукова

Катюша, переболев очередной раз, отправилась в сад. Лана совсем расслабилась. И зря. У сына поднялась температура, он беспрерывно плакал и отказывался от груди, и от бутылочки. Лана и сама всё понимала, без врача. Отит. Педиатр диагноз подтвердила и посоветовала, вызывать скорую и ложиться в больницу. Дала немного времени на сборы, скоро за ними должны приехать и отвезти в стационар. Голова у Ланы шла кругом. Катюшка в саду…Что же делать?

Позвонила подруге, их дети дружили между собой, и Катюшка хорошо знала Ольгу. Часто бывали у нее в гостях, часто гуляли и вместе ездили по выставкам и музеям. Придется Кате пожить у них некоторое время. Другого выхода нет. Объяснив ситуацию, попросила забрать Катюшку из сада, а вечером она ей позвонит из больницы. Сердце разрывалось от мысли, что будет чувствовать дочка, когда за ней придет не мама, а потом надо будет отправиться в чужой дом. Лана старалась не зацикливаться на этих мыслях, у нее нет выбора, малышу плохо и дома вылечить его невозможно.

Вскоре приехала машина, снова были два молодых доктора, очень вежливые и корректные. Уточнили симптомы, всё записали. Сразу сказали, чтобы она захватила с собой посуду, постельное белье и даже электрический чайник. Мол, в инфекционной больнице условия спартанские, негде будет даже смесь малышу приготовить.

Пакетов набралось много. Лана взяла сына на руки, загрузить вещи в машину помогли врачи. Поехали на другой конец города в детскую инфекционную. В горле стоял комок, но Лана не позволяла себе расклеиться. Очень переживала за дочку. Кирюшка болен, но они едут в больницу, будут под присмотром. А вот Катя… Каково ей остаться совершенно одной, да еще и так внезапно. Утром из дома ушла в садик, а вечером оказалась у Ольги. Подруге Лана доверяла безоговорочно, Катюше будет у нее хорошо и безопасно. Но сама неправильность всего происходящего просто сводила с ума.

Наконец, машина остановилась у приемного покоя. После осмотра диагноз подтвердился, за ними пришла санитарка проводить в отделение. Лана держала Кирюшку на одной руке, вторая была занята многочисленными пакетами со всем необходимым. Было тяжело и неудобно. Санитарка шла по извилистым коридорам очень быстро, почти бежала, ей, наверное, было некогда. Иногда она недовольно оглядывалась на отставшую Лану, поджимала губы, но ничего не говорила.

От быстрой ходьбы головенка Кирюшки болталась, как цветок на тонком стебельке. Он не настолько большой, чтобы его можно было носить, не придерживая голову. Но что было делать? Коридоры всё не кончались, ручки пакетов врезались в ладони. Она уже собралась оставить пакеты прямо здесь и потом вернуться за ними. Но в этот момент санитарка недовольно обернулась. Лана испуганно на нее посмотрела, ожидая брани. Пожилая женщина вдруг шагнула к ней и забрала Кирюшку себе на руки:

— Давай сюда, набрала вещей, а ребенок мучайся…

И не оглядываясь, пошла дальше по коридору.

— Спасибо, — произнесла в спину Лана.

Вот и отделение, бокс на двоих. Железные крашеные кроватки с высокими сетками, две металлические кровати для матерей. С палатой соединяется комната, где находится большая проржавевшая ванна и видавший виды унитаз. Всё вокруг казенное, стены серо-зеленые, местами с них отваливается краска, и обнажившаяся штукатурка приобретает диковинные формы. На кровати обнаружился тощий грязноватый матрас, на котором стояла печать «Инфекц.5».

— Вода только холодная сегодня, завтра обещали починить, — сказала на прощание санитарка и вышла, плотно притворив за собой дверь.

Лана вынула из сумки пеленку, кое-как одной рукой расстелила ее в кроватке и положила Кирюшку. Затем застелила свою кровать. Пока они были одни, в палату больше никого не подселили. Пришла медсестра, поставить укол антибиотика. Ребенок продолжал плакать, температура тоже не спадала, поэтому Лана была благодарна медсестре за то, что она принесла и жаропонижающее. Может быть, ему станет полегче и он, наконец-то, сможет поспать.