Без памяти - Алекс Джиллиан, Лана Смирнова (2024)

— Нет никакого влияния, Тея. Я — это я. Просто я слишком долго нахожусь рядом с Артуром. Я хотела вернуться к тебе. Это было моим главным желанием, которое я каждый раз загадывала в свой день рождения. И Артур исполнил его. Ты здесь, моя мечта осуществлена, но я ничего не чувствую. Не знаю почему, но это так. В любом случае, ты моя дочь. Твоей смерти нет в его планах. А когда Леона не будет в живых, мы разберёмся с нашими обидами и прошлым. Может, это будет даже прекрасно: пусть он не достанется никому из нас. Пусть он умрет.

— Господи, он сделал из тебя чудовище. Не верю. Что ты способна на такие слова, — нервно пячусь назад, забыв о том, что где-то там, позади меня, ползает голодный питон.

— Ты ожидала, что я благословлю вас? — жестоким смехом заливается Эмили, подарив мне злобную ухмылку. Совершенно не материнскую.

— Ничего я не ждала… я хочу выбраться отсюда живой. Хочу спасти малыша и его отца.

— То меня, то малыша, то Анну, то Леона. Синдром спасателя — плохой синдром, Лея, — ласковое имя режет мне слух. Я замираю, приглядевшись к тому, что Эмили бросает короткий взгляд куда-то в сторону.

Я не совсем понимаю, что именно означает этот взгляд. Разве что… кто-то следит за нами. Очень внимательно следит. И все ее слова — фарс великолепной актрисы, убедительно играющей свою роль для наблюдателя. Могла ли Эмили посмотреть в сторону камер? И дать мне знак, что Артур сейчас наблюдает за нами?

Но разве это причина говорить все эти жестокие и ужасные слова?

— Это не синдром спасателя. Каждый человек переживает за близких ему людей и хочет, чтобы они жили долго и счастливо.

— Но это не сказка, Тея. Здесь нет «долго и счастливо». И здесь даже нет открытого финала, только плохой — смерть главного героя. Мучительная и долгая. Скорее всего, он вдоволь поиздевается над Леоном, прежде чем скормить его останки питону. Твоего ребенка, он заберет, как наследника. А меня… оставит своей женой. Учитывая его грязные фантазии, тебя он сделает своей любовницей, — меня едва ли не тошнит от озвучки подобного плана.

— И ты ему в этом поможешь?

— Я сделаю все, что он скажет.

— Не верю, что все это происходит, — отчаянно мотая голову из стороны в сторону. Неужели нет способа отрезвить ее? Достучаться? Вдруг она не блефует, а правда — зомби? Черт подери… во всем виновата я, и у меня просто нет права на ошибку. Я должна сделать все, что в моих силах. Вновь делая к ней несколько шагов, я крепко обхватываю плечи Эмилии Моран.

— Мама, вернись ко мне, — по слогам чеканю я. — Ты нужна мне. Все эти годы, я мечтала о том, чтобы вернуться к тебе, когда наступали проблески воспоминаний о моей истинной жизни и рождении. Я ждала этого дня с пяти лет… умоляю, не превращай его в ад, — срывающимся голосом молю ее я, заглядывая в абсолютно пустые глаза.

И вдруг…

Она медленно моргает три раза. И взгляд ее сразу же, после этого, становится вновь мертвым и кукольным.

Читай по моим глазам.

— Всего один день в аду, и все закончится, Лея, — все также монотонно продолжает Эмили. — У меня их было шесть тысяч девятьсот тридцать пять. А у тебя всего один, — фактически с иронией в голосе, бросает она. Эмили поднимает руку, чтобы убрать волосы за мое ухо.

— Ты так похожа на меня, — я не могу не заметить то, что открывается мне на ее запястье. То, отчего меня бросает в жар и холодно одновременно. Рукав ее платье ползет вверх, открывая мне шрам, состоящий из нескольких слов…

Выглядит это так, словно она выцарапала, выжгла пару фраз у себя на руке. Небольшое послание, что может передать мне без слов:

«Просто доверься мне».

Она порывисто обнимает меня, словно не хочет, чтобы я чересчур долго пялилась на то, что и так уже увидела. Теперь, мне все становится очевидным: Эмили в здравом уме и трезвой памяти! И от этого еще больнее. Ее язык и руки связаны. Артур бдит за каждым ее движением.