Месть королевы мафии - Шивон Дэвис

Рина внезапно приходит в себя и закатывает глаза.

— Успокойся, тигр. Он ничего такого не имел в виду, — она наклоняется ко мне, и я автоматически обнимаю ее. — Я хочу домой. Нам есть о чем поговорить, — ее голос лишен эмоций, и я подозреваю, что это отняло у нее гораздо больше сил, чем она ожидала.

— Фиеро, — я зову своего приятеля. — Помоги Ренцо избавиться от тела и организовать уборку.

— Понял.

— В этом нет необходимости, — говорит Ренцо, выглядя крайне раздраженным.

— Поверь мне, это необходимо, — я бросаю на него взгляд, который дает ему понять, как мало я ему доверяю.

— Кремируй его и отправь прах Анаис, — говорит Рина. — Ей нужно успокоиться, и она захочет организовать похороны.

Я не думаю, что это разумно, но держу мнение при себе, потому что знаю, что спорить бессмысленно.

Игнорируя Ренцо, я смотрю на своего лучшего друга — единственного человека, которому я полностью доверяю свою жизнь.

— Подбрось улики, которые будут указывать на русских. Я хочу, чтобы это привело к Антону Смирнову. Громкого убийства, кровавой перестрелки и информации, собранной Катариной, будет достаточно, чтобы его с позором выслали из США, — у «Комиссии» есть контакты в высших эшелонах власти. Если мы убедим их, что все это дело рук Братвы, они добьются того, что Антона вышвырнут обратно в Москву, поджав хвост.

— Я все сделаю, — Фиеро наклоняется и целует мою жену в щеку. — Иди домой, regina. Твоя работа здесь закончена.

* * *

— Я налил тебе бокал вина, — говорю я час спустя, когда Катарина появляется в гостиной, одетая в леггинсы и топ с открытыми плечами. Ее влажные волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке, а лицо бледное, но это не из-за отсутствия косметики.

Моя жена грустная и напуганная.

Это совершенно очевидно.

Ее звонок жене Эцио отнял еще больше сил, и я знаю, то, что она мне скажет, тоже ее подкосит.

— Иди сюда, — я убираю бокал и раскрываю объятия. Она колеблется несколько секунд, прикусывая нижнюю губу, прежде чем подбежать ко мне и забраться на колени. Я крепко прижимаю к себе и успокаивающе провожу рукой вверх и вниз по ее спине. Она прячет голову у меня на груди, вцепившись в мою футболку и вдыхая свежий аромат геля для душа, который остался на моей коже. Я приподнимаю ее подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза. — В его смерти нет твоей вины. Каждый капо знает, чем рискует, когда дает клятву.

— Я несу ответственность за каждого мужчину и каждую женщину, которые работают на меня, Массимо. Его смерть, как и смерть многих других людей до него, — моя вина. Не имеет значения, что я всегда обеспечиваю надлежащую заботу об их семьях. Чувство вины — это то, что я буду нести с собой всю оставшуюся жизнь, вместе с потерей, — она выглядит невыносимо печальной, когда смотрит мне в глаза. — Эцио был хорошим человеком. Верным солдатом. Я считала его другом. Я буду тяжело переживать его потерю, — она проводит рукой по груди.

— Твое сострадание отличает тебя от коллег-мужчин, — я прижимаюсь губами к ее лбу. — Твоя забота о подчиненных, и интерес, который ты проявляешь к их семьям, — вот что подтверждает их преданность тебе. Эцио погиб с честью, защищая свою королеву. Он умер, зная, что ты позаботишься о его жене и детях. Сомневаюсь, что он о чем-то сожалел.

— Все это чушь собачья, — шепчет она, крепче сжимая мою рубашку в кулаке. — И я устала от этого, Массимо, — она выглядит такой уязвимой, когда выпрямляется, и я вижу ту ее часть, которую она скрывает от большинства других. — Это уже достало, и пора что-то менять.

— Что бы ты мне ни сказала, это не изменит моих чувств к тебе, — я нежно целую ее. — Я люблю тебя, и никуда не собираюсь уходить.