Импринт - Вероника Десмонд (2024)

Британец.

– О, – я расправляю плечи. – Вы напугали меня.

– Прошу прощения, – отвечает он без единой эмоции. У него явный британский акцент и ледяные ноты в голосе, присущие многим англичанам. – Мистер Сноу скоро присоединится к вам. Вы будете кофе или чай? Или вам сразу подать завтрак?

– Я начну с чая, спасибо, – я присаживаюсь на высокий стул, стараясь не нервничать.

– Вы можете звать меня Оливер.

Оливер быстро заливает черные травы в прозрачного чайнике, а затем ставит его на поднос с одной чашкой и несет его ко мне.

– Оливер, а вы не присоединитесь ко мне? – спрашиваю я, вдыхая в себя аромат бергамота. – Чай просто замечательный.

– Я на работе, мисс Рид, – отвечает он сухо. – Молоко?

– Нет, благодарю. У меня плохая переносимость лактозы. То, что вы на работе, не обозначает, что вы не можете выпить со мной чай. Пожалуйста, присядьте, Оливер.

Мне неловко, когда вы стоите рядом, будто застывшая статуя.

– Мистер Сноу предупредил меня о ваших пищевых привычках, и я купил соевое, миндальное и кокосовое молоко. Какое вы выбираете?

Он полностью проигнорировал мое предложение. Чопорная зануда.

– Миндальное.

Налив чай в белоснежную кружку, я добавляю немного теплого молока и поднимаю взгляд на Оливера, чувствуя странное напряжение. Тот смотрит на меня так неодобрительно, что я не могу сдержать улыбку.

– О, я буквально вижу ваше негодование. Обычно я пью чай таким образом.

– Неправильным образом, мисс Рид? – Оливер поджимает губы, но быстро исправляется, снова превращаясь в безэмоциональную статую. – Сначала следует наливать в чашку молоко и только потом добавлять горячий чай. Если сделать наоборот, молоко может нагреться неравномерно, и вкус напитка испортится.

Я улыбаюсь шире.

– Я знаю. Но так пил чай мой дедушка, и я привыкла. Последовательность не важна, главное получать удовольствие, не так ли?

– Ваш дедушка не из Великобритании?

Поставив кружку на блюдце, я отрицательно машу головой.

– Нет, он из России.

– Тогда это объясняет зверское преступление, которое вы совершаете над чаем.

Я кладу руку на живот и громко смеюсь, с радостью наблюдая, как на строгом лице Оливера проступают первые признаки улыбки.

А затем в воздухе раздается мрачный приказ:

– Ты свободен, Оливер.

Оливер оставляет две тарелки с завтраком и немедленно уходит, выполняя приказ. Мне абсолютно не нравится тон Кастила, но я ничего не могу с собой поделать. Каждый дюйм в моем теле гудит все сильнее при его приближении, и я стараюсь взять себя в руки.

Действительно стараюсь. Пока он не обхватывает пальцами мое горло, стягивая ткань водолазки вниз. Подушечка его большого пальца прижимается к отметке с укусом, и я подавляю стон.

Что-то в его темном взгляде тревожит меня. С каких пор я начала чувствовать его настроение?

– Все в порядке?

Кастил бросает телефон на столешницу, берет меня за талию и усаживает к себе на колени. Мои легкие расширяются, пока я вдыхаю опьяняющий запах, а сердце пропускает удар.

Что-то не так.

Он зарывается носом в мои слегка влажные волосы, продолжая нервирующе водить рукой по спине. Медленно вверх. И медленно вниз.

– Теперь да.

– Ты выглядишь более отстраненным, чем обычно, – осмелившись, я беру в ладони его лицо. Он не сопротивляется. Даже прижимается к моей руке, выбивая из моей груди весь воздух. – Что-то случилось?

– Ничего из того, что я бы не смог решить.

Его пальцы скользят под мою юбку и чувственно глядят кожу чуть выше линии чулка. Я прикусываю губу, заставляя себя не отвлекаться.

– Но ты расстроен.

– Я не расстроен. Я практически не испытываю эмоций, Катерина. Я способен накапливать раздражение, иногда чувствовать гнев, не более. Правда в том, что мой гнев напрямую зависит от того, насколько все идет по плану.