Осмелься - Саммер О'Тул

Я остаюсь до закрытия; когда я ухожу, уже почти три часа ночи. Оказавшись в своем пикапе, я опускаю все стекла и выхожу на улицу. В моей груди завязался узел сдерживаемой энергии, грозящий взорваться.1 Образ Дэвида и Стеллы вместе заставляет меня ударить кулаком по приборной панели, но они даже не вместе. Он ее выставил. Должно быть, это моя защитная сущность включается на полную мощность. Никто не должен связываться с семьей.

Но она не совсем семья. Если бы она была семьей, я бы не бил кулаком каждый день в течение пяти чертовых месяцев в память о ней, словно застрял в бесконечном сне.

Я мчусь по пустым городским улицам. В это время суток окрестности Дена в основном жилые и безлюдные. Я сильнее нажимаю на газ, приближаясь к железнодорожным путям, зная, что могу получить хороший заряд, если достаточно быстро въеду на возвышенную часть дороги. Мои пальцы крепко сжимают руль. Ветер хлещет по волосам и бьет в уши, заглушая музыку.

Я кручу ручку громкости, чтобы сделать музыку еще громче. Ничего, кроме скорости и адреналина, я не испытываю, когда огни железнодорожного переезда начинают мигать красным, ярким и аляповатым светом. Волнение нарастает, и я думаю, успею ли я переехать переезд до того, как опустится стрелка. Даже из-за ветра и музыки я все еще слышу гудок поезда, который мчится по рельсам.

Я уже почти добрался до ворот переезда, когда наехал на что-то неровное на дороге. Я мгновенно слышу и чувствую, как лопается правая передняя шина. На скорости почти 100 миль в час меня отбрасывает в сторону. Я даже не успеваю среагировать, как мой пикап выходит из-под контроля. Мой бампер ударяется о рельсы, и машина катится, переворачиваясь.

Меня трясет на сиденье, когда машина вращается в воздухе и приземляется на крышу посреди рельсов. Горячая кровь течет у меня изо рта, а голова раскачивается от удара подушки безопасности. Мое зрение вращается, но яркие огни поезда ясны и ослепляют, пробиваясь сквозь разбитое лобовое стекло, отчего у меня словно раскалываются виски. Я не думаю, что теряю сознание, но рельсы сотрясаются от встречного поезда, а гудок звучит так, будто он находится прямо надо мной.

Из-за кувырканий, дезориентирующего света и звуков я не могу понять, как далеко он находится. Я с трудом могу определить, в какую сторону, пока извиваюсь на ремне безопасности. Сердце колотится в горле, когда я срочно осматриваю свои руки, проверяя, все ли я чувствую.

Я резко дергаю за ручку двери, но не удивляюсь тому, что она заклинила, а снаружи моя машина, вероятно, похожа на раздавленную банку из-под газировки. Я использую нож из кармана, чтобы разрезать ремень безопасности и выпустить подушку безопасности. На адреналине я перебираюсь через центральное и пассажирское сиденье, чтобы попробовать открыть дверь. Я кричу, расстроенный, когда она не сдвигается с места. Поезд так близко. Я слышу визжащий звук отчаянно срабатывающих тормозов, скрежет металла о металл. Этого недостаточно, чтобы остановить разбушевавшееся чудовище на таком коротком расстоянии.

Я изо всех сил бью ногами, пытаясь вытолкнуть себя с водительского сиденья. Зазубренные, оставшиеся края разбитого лобового стекла похожи на челюсти акулы. Это мой единственный выход. Нет сомнений, что я умру, если не воспользуюсь им.

Я уже смотрел смерти в глаза, получал пули и ножевые ранения. Но никогда это не поражало меня так.

Моя смертность танцует передо мной на другой стороне рельсов, дразня меня. Я должен был умереть не так.

Я протискиваюсь сквозь битое стекло, и мое сердцебиение синхронизируется с тяжелым дыханием. Плечо застряло, и я дергаю верхнюю часть тела, разрывая рубашку и кожу. Мои ладони режутся в сотне разных мест, пока я карабкаюсь по стеклянному колпаку, и я почти не чувствую этого.