Однажды снова - Юма Гулова

— Милена Борисовна, — девушку встречает домоправительница Лена. На ее лице отчетливо вырисовывается удивление, поскольку Мила никого не предупреждала о своем визите.

Она коротко приветствует Лену и отдает ей свое пальто, приглаживает растрепанные ветром волосы в зеркале, украшающим собой всю восточную стену, и направляется в кабинет отца.

— Милена, — Анфиса встречает падчерицу в гостиной, сидя за мольбертом. — Ты почему не предупредила, что приедешь?

— А я должна заранее согласовывать визит в отцовский дом? — удивленно интересуется она, и ее левая бровь поднимается.

— Нет, — растерянно отвечает мачеха, опуская толстую кисточку. — Просто в такой поздний час…

— Мне нужно поговорить с папой, — сухо бросает Мила.

— Стой, дорогая, — подзывает ее Фиса. — Ты какая-то взвинченная. У тебя все хорошо?

Мила подходит к женщине, готовая выплюнуть ей в лицо весь яд, который накопился за все годы семейных интриг, но сдерживается. Анфиса смотрит по-доброму, с материнской нежностью. Это обезоруживает.

— Он у себя? — строго интересуется падчерица, окидывая женщину изучающим взглядом.

— Мила, — она встает из-за мольберта и подходит к девушке. Берет ее за руки, и какое-то время всматривается в ее лицо. — В тебе что-то переменилось за эту поездку.

— Скажи, что ты не знала о его делах, — умоляет Мила. — Скажи, что все, что творил мой отец, было для тебя такой же тайной, как и для меня.

— Я не понимаю, о каких делах идет речь, — растерянно произносит Анфиса. — Боря держит меня вдали от бизнеса. Мое имя значится лишь на бумажках.

Милена склоняет набок голову, а затем горько улыбается.

— Ты всегда была прекрасной лгуньей, Анфиса. Не зря заканчивала ГИТИС.

Она медленно освобождает свои запястья из обмякших рук мачехи и уходит на второй этаж.

— Здравствуй, папа, — дочка врывается в кабинет ураганом, громко хлопнув дверью и закрыв ее изнутри на замок.

Сконфуженный Борис Владимирович стягивает с переносицы квадратные очки и недоуменно разводит руками:

— В такой час, Милена. Я ждал тебя завтра.

— Не рад собственной дочери? — она дергает подбородком и шагает прямиком к отцовскому бару. — Этот разговор не требует отлагательств.

Сотников наблюдает за ней с интересом. Разумеется, Якимов уже доложил, что его строптивая дочь подала документы об увольнении, но Борис разумно попросил не отдавать эти бумаги Шатову. Он знал, что в скором времени Мила, либо образумится, либо он поможет ей это сделать. У дочки определенно рецидив на фоне встречи с ублюдком Каменевым. Но и этот вопрос он уже прекрасно знал, как уладить.

Милена ловко смешивала ингредиенты в континентальном шейкере, она частенько делала отцу его любимый виски-сауэр, поэтому за столько лет успела и сама пристраститься к этому коктейлю. Сделав две порции, девушка громко поставила на деревянный стол бокалы и села в кресло напротив.

— В Италии я видела твою внучку, — с ходу выдает Милена. — Поразительно, у нее родинка вот здесь, — она трогает свою скулу, — прямо как у тебя.

Борис Владимирович неожиданно ощутил неприятное давление в груди, но на лице его не отразилось ничего. Он сдержанно отвечал на удары дочери, сжимая кулаки на столе.

Мила отпивает свой коктейль, не отводя взгляда от отца.

— У тебя ничего не екнуло в тот момент, когда ты избавлялся от моей дочери?

— Милена… — начал отец, но его слова были прерваны ее следующими вопросами.

— А когда закапывали маленький гроб? Или, когда ты приезжал со мной возложить цветы на могилу?

— Ты перегибаешь палку, — попытался возразить отец.

— Черт возьми, папа, — подается вперед Мила. — Ты же не только мне жизнь искалечил. Ты лишил меня семьи.

— У тебя была семья.

— Ты отнял у меня ребенка и любимого мужчину.

— Тебе было восемнадцать лет. Ты сама не знала чего хотела. Зато, посмотри, какой женщиной ты стала.