Любовь вопреки - Эллин Ти

Ленка, кстати, реально звонит каждые полчаса. Не говорю ей пока о теории, не хочу портить им поездку и вырывать ее сердце такими новостями. Приедут домой — расскажу всё. А пока говорю, что поставили капельницы и она уже идет на поправку. Этого будет достаточно.

Уже поздно вечером звонит врач. Говорит, что заедет поставить капельницу сам, заодно расскажет об анализах.

— В ее крови действительно обнаружены сильнодействующие наркотические вещества. Доза не опасна для жизни, да и для здоровья в целом, но вот такой разовый эффект после принятия дать вполне может. Мария ведет здоровый образ жизни и на ее вес этого в целом было более чем достаточно, чтобы вызвать такой эффект. Я добавлю еще пару лекарств и через пару дней, я думаю, ей будет сильно лучше. Потом назначим восстанавливающее лечение, чтобы точно исключить негативное воздействие на органы.

— Я понял, — говорю, что понял, а у самого в голове гудит уже от ненависти. Я убью его. Собственными руками.

— Ярослав, вы понимаете, что я не сообщу в полицию, хотя обязан, только потому что ваш отец — мой хороший друг, и вы попросили сохранить тайну. Но если нужно будет дать заключение против того, кто сделал это с Марией, я готов пожертвовать даже местом в частной клинике, но предоставить все подтверждающие бумаги.

— Да, спасибо, док, думаю, это не понадобится.

Я справлюсь сам.

Док остается ставить Маше капельницу, а я пользуюсь тем, что у меня есть час времени, пока Маша в надежных руках.

Говорю ему, что мне срочно нужно отъехать, и звоню Димону, обрисовываю ситуацию.

Я бы мог и всех пацанов позвать, но это будет слишком палевно. Мне нужна тишина, максимальная непринужденность, и Димон, у которого кмс по рукопашке.

Он отзывается сразу, и через двадцать минут мы, заряженные ненавистью, паркуемся в ста метрах от дома этого ушлепка.

Я знаю, где он живет, потому что я, хоть и не хочу, но с детства варюсь в этих папиных кругах, пока он только начинал бизнес, и когда поднял его на крутой уровень.

Мудак живет в элитном поселке и постоянно устраивает тусовки у себя дома, но сегодня у него подозрительно тихо.

Мы перебираемся через забор, минуя одного охранника дома, и попадаем сразу в дом.

О том, что больше у него охраны нет, я тоже знаю. Идиот думает, что всесильный. Хорошо, что мы сильнее.

Я вхожу внутрь и морщусь от противного запаха: здесь разит наркотой, дымом, какой-то еще херней и вонючим алкоголем.

Он — мерзость.

Но в доме пусто. Видимо, остатки какой-то из его тус.

— Слыш, — зову я, не желая делать и лишнего шага в этот притон. — Давид. Иди, поговорим.

Он спускается со второго этажа с сигаретой в зубах через минуту, и зависает, глядя на нас.

Нравится?

— Какого хера тебе здесь надо? — спрашивает он, а голос уже подрагивает. Бойся, родной. Мне нравится.

— А какого хера ты по русски не понимаешь с первого раза? Я не ясно объяснил, что Машу трогать не надо? Она не одна из твоих шлюх, которые за косяк и дозу герыча ноги раздвигают. И не та, кто за это на все готов. Но ты же не понимаешь, да?

— Не надо было бросать девчонку одну, — он противно улыбается и подходит ближе, словно бессмертный. Ну-ну. — Ей стало скучно, я помог развесели…

Я кайфую от звука, с которым ломается его нос.

Во мне еще никогда не было такого острого желания кого-то убить, но я чувствую, что реально готов. Разорвать на куски и скормить бродячим собакам, потому что большего этот урод просто не достоин.

Я себя не контролирую, пока Димон караулит охранника, и если что, будет брать того на себя. Я бью его руками и пинаю со всей силы ногами, отбивая органы и ломая ребра.

И чувствую облегчение. От этого чувства мне немного становится страшно, и я отлетаю от него, замечая, что лицо уже превратилось в кашу.

Я бы убил. Кажется, смог бы. Но я подведу отца. И брошу Машу. А я не могу так…