Искушенная дьяволом - Мишель Хёрд

Она замирает на месте и смотрит на меня так, словно я сошел с ума. — Я не лгу отцу Паризи и уж точно не храню деньги прихода.

Когда она осеняет себя крестным знамением, я неожиданно хихикаю. — Почему?

— Это ложь и воровство, — возмущается она, выглядя совершенно потрясенной.

Уголки моего рта кривятся, когда я сокращаю расстояние между нами. Когда я подношу руку к ее лицу, она вздрагивает, и цвет ее лица становится бледным.

Не обращая внимания на ее сильную реакцию, я провожу пальцами по ее щеке, не сводя с нее глаз. Я наклоняюсь, и, когда она задерживает дыхание, из моей груди вырывается смешок.

— Это не кража, если я за все заплатил. Я приказываю тебе оставить деньги, которые технически принадлежат мне.

Вместо слов она издает писк, покачивая головой вверх-вниз.

Подняв голову, я снова встречаюсь с ней взглядом. — Расслабься, Виттория. Я не собираюсь тебя убивать.

Воздух обволакивает ее губы, и, решив, что на сегодня с нее достаточно, я отстраняюсь и жестом указываю на внедорожник. — Залезай.

Как маленький олененок, она бросается к машине и спешит забраться внутрь.

Когда я сажусь рядом с ней, она практически прижимается к другой двери.

Я охреневаю от того, что получаю столько удовольствия от ее страха, но эта мысль не мешает моему рту кривиться в ухмылке.

Господи, я под кайфом от охоты на моего маленького олененка.

Глава 7

Тори

Когда внедорожник останавливается перед моим домом, я теряю сознание от страха и растерянности.

Я даже не могу заставить себя посмотреть на Анджело, чтобы сказать: — Спасибо вам за все.

Схватив пластиковый пакет, я быстро вылезаю из машины и закрываю дверь, а затем спешу по дорожке к крыльцу.

Отец, нам нужно поговорить.

Почему ты позволяешь этому человеку постоянно пересекаться со мной?

Я отпираю входную дверь и, войдя в дом, облегченно вздыхаю, услышав, как внедорожник отъезжает.

Наконец-то.

Я закрываю дверь и обязательно запираю ее снова, прежде чем пройти на кухню.

Не могу поверить в то, что произошло сегодня. Зачем Анджело возил меня по городу? Что ему нужно?

Такие люди, как он, ничего не делают, не ожидая чего-то взамен.

Я ставлю сумку на прилавок и распаковываю продукты.

Только тогда я вспоминаю о долларовых купюрах в своей сумочке и, вынув деньги, смотрю на них.

Несмотря на то что Анджело велел мне оставить деньги, я обязательно верну их отцу Паризи в воскресенье.

Приход может принять продукты как пожертвование от Анджело. Я объясню ситуацию отцу Паризи и попрошу его никому ни о чем не говорить.

Выдвинув стул у кухонного стола, я опускаюсь на него и издаю стон.

Такое ощущение, что моя обычно спокойная жизнь катится в бездну хаоса и насилия, и я не понимаю почему.

Внезапно на кухню входит Джорджио, и прежде чем я успеваю спрятать деньги, его взгляд фиксируется на долларовых купюрах. Не говоря ни слова, он подходит ко мне и выхватывает купюры у меня из рук.

Черт!

— Деньги принадлежат приходу, — спорю я, вставая, чтобы забрать их у него.

Он засовывает деньги в карман и, вступая в мое личное пространство, усмехается: — Теперь они принадлежат мне.

Его рука касается моего плеча, и он толкает меня с такой силой, что я падаю на стол. Боль пронзает поясницу, но я не обращаю на нее внимания, не сводя глаз с Джорджио.

Я жду, что он снова начнет бить и пинать меня, но, к счастью, ему достаточно толчка.

Когда он выходит из кухни, я падаю обратно на стул и опускаю лицо на руки.

Я не могу больше терпеть. Отец, пожалуйста, позволь Джорджио выйти, чтобы я могла побыть одна.

Через несколько секунд я слышу, как хлопает входная дверь, и Джорджио покидает дом.

Спасибо.

Из моей груди вырывается рыдание, и, обхватив себя руками, я позволяю слезам упасть.