Лучше, чем навсегда - Селеста Брайар

Она берет мое лицо в руки и прижимается лбом к моему.

— Я собираюсь переехать к старому другу из старшей школы. Но я приеду к тебе, как только устроюсь, хорошо?

В этот момент что-то в моей матери меняется. Ее руки больше не кажутся такими холодными, и на щеках появляется легкий румянец.

Мои губы растягиваются в улыбку.

— Хорошо.

На фоне всего, что произошло, — от ссоры с Хейзом до стычки с отцом — я не думала, что смогу снова почувствовать счастье, пока не пройдут недели или долгие месяца душевного восстановления. Но здесь, с мамой, наверстывая упущенное, я чувствую его.

Я чувствую крошечную искорку счастья, которая напоминает мне, что все будет хорошо.

ГЛАВА 38

Последний шанс на искупление

Хейз

Прошло два дня с тех пор, как Айрис порвала со мной. И я заслужил каждую жалкую секунду этого.

От холода на скамейке запасных моя задница замерзла, и я наблюдал за тем, как мои товарищи по команде тренируются перед предстоящей игрой. Я чувствую себя бесполезным, не имея возможности помочь им — хотя я уверен, что в моем нынешнем психическом состоянии от меня будет больше вреда, чем пользы.

Я облажался. Я солгал. У меня было столько шансов признаться, но я этого не сделал. Я защищал свое эго, когда должен был защищать ее. Я трус.

Но я знал, чем закончится эта история, не так ли? Я знал это с того момента, как согласился на этот план «фальшивых отношений». Я играл роль злодея и не должен удивляться, когда не получаю девушку.

Айрис — весь мой мир, и так будет всегда. Она бальзам для моей раненой хоккеем души. Часть меня всегда будет принадлежать ей, независимо от того, куда мы пойдем и с кем окажемся.

Впервые за двадцать четыре года жизни я прозрел. Я всегда был окружен девушками, у меня были варианты, и мне никогда не приходилось заходить слишком далеко в поисках их. Словно я все это время следовал за сломанным компасом, который указывал мне на восток, запад и юг, но никогда на север. Никогда истинный север. И никогда домой. Айрис — дом.

Я не могу представить, как проведу остаток своей жизни без нее. Я не могу представить, что не увижу ее лица рядом с собой утром. Мне следовало бороться усерднее.

— Ты дерьмово выглядишь, — замечает Бристол, делая первый за этот час перерыв.

— Ну спасибо. — Я царапаю ногтями отслаивающуюся ленту на своей клюшке, фиксируя взгляд на пятне льда, которое не выглядит особенно увлекательным.

Я еще никому не говорила о разрыве. Мне не нужны были их жалостливые взгляды. Я не хотел признавать это. Я не хотел, чтобы это было реальностью.

Его тело приблизилось к моему.

— Что происходит, Хейз? Это из-за дисквалификации? Ты сможешь снова играть через месяц.

Хотел бы я, чтобы это было из-за дисквалификации. Как бы я хотел обвинить дисквалификацию в том, что из-за нее я не спал, не ел и не принимал душ уже несколько дней.

— Дело не в дисквалификации, — говорю я, и с моих губ срывается протяжный вздох.

Я знаю, что Бристол пытается меня утешить, но от этого мне становится только хуже. Он смотрит на меня так пристально, что кажется, будто он пытается покопаться в моих воспоминаниях и определить точный момент, когда все пошло кувырком.

— Дело в Айрис, — говорит он.

— Она порвала со мной.

В его голосе звучит жалость.

— Хейз…

Я опускаю голову на руки в перчатках.

— Она узнала, Брай. Обо всем. Я должен был рассказать ей. Я должен был быть честен с ней с самого начала.

Ее слова эхом отдаются в моем сознании. Нас не должно было быть, Хейз. Все эти «отношения» были построены на глупой уловке, чтобы улучшить твою репутацию.

Я не позволю кому-то снова так со мной обращаться. И тебе в том числе.