Трэвис - Миа Шеридан

Было странно снова оказаться в своем доме, в окружении всех вещей, которые казались одновременно знакомыми и нет. Это больше не было похоже на дом. Не так, как в гостинице «Желтая шпалера», в том доме, полном неудачников и смеха, привязанности и даже любви.

И само собой разумеется, самогона.

Я сел за обеденный стол, отодвинув в сторону письмо от хозяйки дома. Я разберусь с этим позже. Мой компьютер стоял передо мной, и в течение нескольких минут я просто смотрел в окно на деревья, которые загораживали озеро за ними. Отсюда не было четкого вида на озеро, но я мог видеть крошечные голубые искорки сквозь пушистые ветви и чувствовать покой, который приносила вода.

Сколько бесчисленных раз это озеро успокаивало меня?

Слишком много, чтобы сосчитать.

Сколько раз люди в этом сообществе так или иначе утешали меня?

Слишком много, чтобы сосчитать.

Я думал о том, что Берт рассказал мне о Бетти и о ее потерянных словах. Я думал о том, как они дополняли друг друга, каждый давал то, чего не хватало другому.

Я думал о Хейвен, и об Истоне тоже.

Я думал о том, что они были кочевниками, ищущими дом.

И о том, что я был человеком с домом, который я никогда полностью не ценил, пока не увидел его их глазами.

Я чувствовал стыд, благодарность, опустошение и смирение.

Я позволил всему этому захлестнуть меня, впитаться в мою кожу, наполнить мое сердце, въесться в мои кости, в то, кем я был и кем я мог бы стать. Тем, кем, по мнению моего отца, я должен был стать.

«…доверяй своему собственному мудрому и нежному сердцу».

Я подумал о том, как я принимал как должное множество даров, которые мне были даны, отказываясь от всякой веры и принимая самые худшие части себя.

И я больше не хотел быть тем человеком.

Я хотел быть кем-то лучшим.

Я надел очки для чтения, открыл документ и начал печатать.

Глава 31

Трэвис

— Спасибо вам всем, что пришли на, э-э, продолжение городского собрания, — сказал я, микрофон издал пронзительный визг, который прошелся по моим и без того расшатанным нервам. Я вздрогнул и слегка откинулся назад, а затем прочистил горло. — Я знаю, что это незапланированно, и ценю, что вы все нашли время, чтобы быть здесь. Еще раз.

Я наклонился, поднял коробку с подшитыми папками у своих ног и передал ее Деб. Она взяла ее с легким вздохом, слегка пошатываясь под ее весом. Я отодвинулся от микрофона.

— Вон там тележка, — прошептал я, наклонив голову.

— Слава Богу, — пробормотала она, делая несколько шагов к тому месту, где я припарковал тележку, на которой привез коробки.

Толпа зашумела, на лицах читался интерес и некоторая озабоченность, когда Деб подкатила первую коробку к толпе, прося каждого взять по папке и передать их дальше. Я подождал несколько минут, пока их раздавали, Деб откатилась назад и взяла вторую коробку, чтобы раздать среднему и заднему рядам. Я избегал смотреть на первых граждан, которые уже получили список, который я составлял в течение долгой недели и нескольких бессонных ночей. Мне было невыносимо видеть их лица. Я смертельно устал, и все же страх и унижение скрутили меня изнутри.

— Листовка, распространенная на ежегодном собрании о Торресах, была неправильной на всех уровнях, — начал я. — Я не хотел, чтобы что-то из этого стало достоянием общественности, — я бросил взгляд на Спенсера, и он пристыженно склонил голову, — но я беру на себя полную ответственность, потому что я был тем, кто из-за своей гордости и своих недостатков посеял семя, которое привело к составлению этого списка. — Я огляделся, наблюдая, как папки передают по одному проходу, а затем по следующему. — Мы выше этого, как сообщество и как отдельные люди. Восемь лет назад мы узнали, к чему приводит превращение людей в изгоев и какие дары мы все получаем, когда нас охватывает дух гостеприимства.