В погоне за ней - Кэт Мейсен

— Я не уверен, должен ли я обижаться, а ты должна делать вид, что это настоящее свидание. А теперь начни флиртовать со мной или что-то в этом роде, — шучу я.

— О, я поняла! Я недавно в городе, не подскажете, как добраться до вашей квартиры? — она пытается сделать заинтересованное лицо.

Я чуть не выплюнул свое вино из-за этой пошлой пикаперской фразы: — Продолжай.

— Твоя грудь напоминает мне гору Рашмор, мое лицо должно быть среди них, — продолжает она.

Я издаю огромный рев, почти на грани слез. Она не может держать серьезном прямо, и мне нравится наблюдать, как она так беззаботна и расслаблена.

— Теперь меня беспокоит размер моей груди, — говорю я между приступами смеха.

— Подожди, еще один…. Я приберегла лучшее напоследок. Барабанная дробь, пожалуйста…

Постукивая ладонями по столу, я издаю барабанный бой.

— Ты прямо как мой маленький пальчик, потому что я собираюсь стукнуть тобой по каждому предмету мебели в моем доме.

На этот раз она не может сдержаться.

— Адриана, где ты этого понабралась? Нет, подожди… Кажется, я знаю от кого.

— О, это были те, что с рейтингом G. Поверь мне, я слышала грубость в самом лучшем ее проявлении. У Эрика рот моряка, хотя я думаю, что теперь у меня иммунитет к его грязному юмору.

Официант возвращается и принимает наш заказ. Он уходит в мгновение ока, оставляя нам больше времени для разговора.

— Ты хоть знаешь, что заказал? — спрашивает она.

— Да. Я немного понимаю по-французски.

— Значит, я заказала что-то странное?

— Джентльмен никогда не говорит, — поддразниваю я.

— Это мозги, не так ли? Это как в том эпизоде, когда Донна говорит, что это кашица, а Бренда говорит ей, что это мозги, — жалуется она.

— Когда она думала, что заказала телятину?

Она приподнимает пытливую бровь: — Э, да… ладно, твое знание 90210 может быть тревожным сигналом на этой части свидания.

Я ухмыляюсь, поднимая бокал с вином к губам: — Келли Тейлор. Самая большая. Влюбленность. Никогда. Вообще-то, я все еще неравнодушен к Дженни Гарт.

— Блондинка. Интересно, — говорит она более спокойным тоном.

Я думаю над ее комментарием: — Интересно, потому что…

— Потому что тебе, похоже, нравится определенный тип девушек, знаешь, с каштановыми волосами, загорелой кожей, сногсшибательные, — продолжает она.

— Это осуждение меня, не так ли? У меня нет типажа. На самом деле, ты… — я оборвал себя, тут же не поверив, что почти произнес слова, которые изменят наши отношения.

Нет никаких отношений, и мы просто друзья.

Не может быть никаких отношений.

Будь осторожен со словами, которые вылетают из твоего рта. Адриана не такая, как все.

— Что ты собирался мне сказать? — она сглатывает, нервно теребит салфетку на коленях.

— Э, нет… Я был… — быстрее, придумай что-нибудь!

— Пожалуйста… просто будь честен со мной, — умоляет она.

Я смотрю в ее зеленые глаза, ища в них частичку ее самой, которая даст мне смелость сказать то, что я хочу сказать, то, что гложет меня изнутри и разрывает на части. Я что-то вижу, но это может быть просто мое слишком активное воображение. Я ужасно боюсь причинить ей боль. Ей не нужно это бремя в ее жизни.

— Адриана, я не могу признаться тебе в своих чувствах, потому что это нечестно по отношению к тебе.

— Разве не я должна решать это?

— Я считаю тебя красивой… — замолчал, не в силах продолжать смотреть на нее. Мои ладони вспотели, и я играю с краем скатерти. Смотреть в ее глаза слишком интимно, а такой уровень близости, как я знаю, Адриане неприятен.

— Я не чувствую этого.

Мое лицо встречается с ее лицом, и я вижу, в каком смятении она находится: — Почему?

— Потому что я сломана. Я чувствую себя как ваза в магазине, которую раскололи и раскололи и оставили на распродаже «по девяносто девять центов», и все игнорируют ее, потому что не могут починить.