Да здравствует король - Кай Хара

— Господи, что случилось с его лицом? — Спрашивает она, прежде чем сделать паузу. — Вообще-то, какая разница. Надеюсь, ему было больно.

— Похоже, что да.

— Он выглядит так, будто участвует в подпольных драках. Думаю, это еще одна черта богатых людей.

— Что бы ни случилось, я надеюсь, что он выплеснул злость. Я собираюсь отдать ему это. — Я говорю, поднимая руку, в которой держу пакет.

— Удачи. Я иду на физику.

Она машет рукой, уходя, а я поворачиваюсь обратно к сидящему Роугу. Не знаю, почему я нервничаю. Он просто поблагодарит меня, а потом мы оставим это в прошлом.

Легко.

Беспокойство щекочет мне шею, когда я направляюсь в его сторону. На полпути к нему его глаза открываются, и он замечает меня. Его внимание ко мне в этот момент очень похоже на то, как хищник чует приближение своей ничего не подозревающей жертвы в дикой природе.

Он поднимает голову от дерева, и его взгляд медленно опускается по моему телу, осматривая меня, как лошадь, выставленную на продажу.

Он рассматривает мои ноги. Изгиб бедер, переходящий в впадину талии. Мою маленькую грудь.

Его глаза вспыхивают, когда он смотрит на мою шею, и я понимаю, что он вспоминает, как его рука обвилась вокруг нее, словно ожерелье.

Когда его глаза снова встречаются с моими, они ледяные и режущие, как острые лезвия по коже. Садизм в них заставляет меня попятиться, но я не останавливаюсь.

Я приехала сюда не для того, чтобы разбираться с этим мелким дерьмом, и я не позволю этому затягиваться дольше, чем это необходимо.

Когда я оказываюсь в десяти футах от него, я бросаю пакет так, чтобы он приземлился рядом с ним.

— Слушай, мне кажется, мы начали не с той ноги. — Я говорю это с такой милой улыбкой, на какую только способна. — Мне очень жаль, что так получилось с твоей рубашкой. В этом пакете для тебя есть замена.

Он ничего не говорит, удерживая мой взгляд еще несколько мгновений, а затем переводит его на девушку рядом с ним. Она бросается на колени, открывает пакет и протягивает ему, после чего убегает.

Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. С трудом.

Его правая рука поднимается к сигарете, которую он затягивается. Дым бесцельно падает изо рта, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на его губы.

Почему-то в этом движении чувствуется сексуальность.

Его губы кривятся в ухмылке.

Когда я снова встречаюсь с ним взглядом, я понимаю, что он заметил, как я смотрю на них.

Вот почему он ухмыльнулся.

Ублюдок.

— Ты думаешь, это из-за рубашки?

Прежде чем я успеваю задать вопрос, он размахивает своей все еще зажженной сигаретой, прожигая в рубашке дыру.

Я отступаю на шаг назад.

— Какого черта ты делаешь? — Восклицаю я, ошеломленная. Он не отвечает, только достает из пачки еще одну сигарету и кладет ее между губами.

— С тобой что-то не так. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы получить эту рубашку.

— Именно поэтому тебе здесь не место, ты просишь подачки, как нищая. Возвращайся в ту дыру, из которой ты приехала.

Намек на то, что я попала сюда иным путем, кроме как тяжелым трудом, обжигает мое тело. Это верх иронии, когда ребенок-кумовья ставит под сомнение мой успех.

— В отличие от тебя, я не получала никаких подачек, придурок. Я приложила усилия, чтобы достичь своего положения.

Его глаз дергается, и я понимаю, что мне не понравится то, что он скажет дальше.

— Только шлюха может назвать «трудом» сосание члена за стипендию. — Он говорит, и жестокая ухмылка кривит его губы.

Все вокруг разражаются хохотом, а меня захлестывает унижение.

Это похоже на тот сон, когда ты находишься в комнате, и все показывают на тебя пальцем и смеются, но ты не знаешь, почему они смеются.

Только в этом случае я знаю, почему они смеются, и это неправда.

— Это… это неправда.