Воровка - Тара Кресцент

Я думаю о секретах, которые хранили ее родители, и об обстоятельствах их смерти. Раны были глубокими и оставили неизгладимые шрамы.

Шрамы, которые я хочу поцеловать.

Шрамы, которые я хочу стереть.

― Они не ошиблись, защищая тебя от мафии. ― Я вспоминаю старые времена, когда организация функционировала под руководством Доменико. Мы ходили на цыпочках, все время ожидая, что он взорвется. Но я всегда был амбициозен. Я пробился наверх и стал его вторым помощником, когда все знали, что быть правой рукой Доменико ― значит ходить с дамокловым мечом над головой.

Эти воспоминания остались в прошлом. Я отгоняю их. Настоящее, в котором я ужинаю в отличном ресторане со сложной, очаровательной женщиной, гораздо привлекательнее.

― Я не убивал Роберто. Валентина всегда считала, что это сделал я, но она ошибается. Данте позаботился об этом.

Она наклоняется вперед, явно удивленная моим откровением.

― Почему ты ей не сказал?

― Данте не хочет, чтобы я рассказывал.

― И ты смирился с этим?

― Это его история, он расскажет сам, если захочет. Я храню чужие секреты.

Она долго смотрит на меня.

― Расскажи мне секрет, Антонио.

― Хочешь поиграть? Давай заключим с тобой сделку. Ответ за ответ.

― Это опасная игра.

― Боишься играть?

Ее глаза сверкают в ответ на мой вызов.

― Хорошо, я в деле. Расскажи мне что-нибудь о себе, что-нибудь настоящее.

― Я сбежал из приемной семьи, когда мне было четырнадцать. Я поехал к дяде, что, как ты знаешь, закончилось не очень хорошо. Я жил на улице, и сотни евро, которую он мне дал, хватило ненадолго. Вскоре я отчаянно проголодался. Я попытался украсть у торговца фрукты и попался. Это увидел старый вор. Он был мастером своего дела, и, думаю, его оскорбило то, что я оказался таким плохим воришкой. Поэтому он научил меня, как делать это правильно.

― И ты стал очень хорош в этом.

Я ухмыляюсь.

― Лучше всех.

― Такой скромный, ― поддразнивает она.

― После того, как украл Тициана, я сильно заболел. Сколько бы ни кутался в одеяла, я не мог согреться. Энцо и Татьяна умоляли меня продать картину, но я не позволял. Они ругали меня и называли сентиментальным дураком, но я упрямился.

― Энцо, которого я встретила сегодня? Энцо Перон, начальник полиции? А Татьяна ― Кордова?

― Мы выросли вместе. Энцо и Таня ― семья моего сердца. Они тебе понравятся.

― Это они считают, что в твоем доме слишком много хлама?

Она помнит мой брошенный вскользь комментарий недельной давности? Мне приходится напрягаться, чтобы не ухмыльнуться.

― Да, это так. ― Почувствовав возможность, я предлагаю. ― Не хочешь с ними познакомиться?

Она опускает ресницы, скрывая от меня свое выражение лица.

― Я просто поддерживаю разговор.

Черт. Я слишком сильно надавил, и она снова отступает. Я должен быть с ней терпеливым. Нас прерывает официант, который ставит перед нами пару тарелок, в каждой из которых лежит небольшая, красиво оформленная порция рыбы.

― Карпаччо из тунца с цикорием и белым трюфелем, ― объявляет он. ― Приятного аппетита.

Лучия пробует.

― О, Боже, как вкусно, ― стонет она от удовольствия. ― Я необъективна, потому что голодна, но, Боже мой. Это восхитительно.

Она снова стонет, и мой член напрягается от желания. Она макает рыбу в соус, и кончик ее языка высовывается, чтобы попробовать его на вкус. Мое зрение затуманивается. Лучия ― самое сладкое искушение. Все в ней завораживает.

И я хочу узнать все ее секреты.

― Моя очередь, ― объявляю я. Выражение ее лица сразу же становится настороженным, но ей не стоит беспокоиться. Я усвоил урок. Пока что. ― Похоже, ты обеспокоена тем, что тебя видели со мной. Были ли какие-нибудь побочные эффекты от моего визита в Palazzo Ducale?

Ее плечи расслабляются.