Капля яда - Х. Пенроуз

Он встал, засунув руки в карманы джинсов. Я приподняла бровь, чтобы возразить на это заявление, но он продолжил.

— Ты занимайся собой, а мы пока займемся нами. Хотя не думаю, что мы будем позволять этому продолжаться слишком долго.

Он явно не слушал ни слова из того, что я говорила; я прикусила внутреннюю сторону щеки, не позволяя себе попасться на удочку. Вероятно, это было бы то, чего он хотел.

Что за черт? Они словно поменялись личностями. Техас был спокойным и покладистым, Холлис был вне себя от ярости, а Престон вел себя как невнимательный мудак.

Я не могла сказать им, что я чувствовала к ним. От этого стало бы намного хуже и для меня, и для них. Они знали. Конечно, они знали. Но я могла бы предложить маленькую оливковую ветвь и часть своей правды.

— Это всегда были вы трое, а также Кай. Когда мне нужно было за что-то уцепиться, чтобы выжить…

Оставив это заявление висеть в воздухе и заставив их замолчать, я повернулась и вышла из комнаты. Я прошла мимо Холлиса, который стоял за дверью, так что он должен был слышать каждое сказанное мной слово.

Пришло время мне сосредоточиться на себе. Мой выбор, моя жизнь, мой сын, моя свобода. И иногда любви было недостаточно.

Глава 42

Милла

Я сидела у постели своего отца. Единственными звуками в комнате были звуковые сигналы мониторов, которые доказывали, что его сердце все еще живо. Я не знаю, что бы я делала, если бы он умер. Особенно после того, что я узнала.

Он попал под перекрестный огонь, когда меня вытаскивали с того отвратительного склада и оттащили в безопасное место. В его тело попало несколько пуль. Одной из причин, заставлявших меня в панике раскачиваться взад-вперед в течение последних нескольких дней, была пуля, пробившая его легкое и вызвавшая внутреннее кровотечение, что привело к экстренной операции.

К счастью, он вышел из критической категории, но он все еще не вышел из этого положения. Ему предстоял долгий путь исцеления; я была полна решимости быть рядом с ним на протяжении всего этого времени. Он то приходил в сознание, то терял его, что было ожидаемо, но я эгоистично хотела, чтобы он проснулся, смог заговорить, подтвердить, что он здесь, а я не в каком-то осознанном сновидении, используемом в качестве механизма преодоления.

Несколько часов спустя меня разбудил ото сна кашляющий звук. Я вскочила, игнорируя легкий дискомфорт в шее, где я неловко спала, направляясь прямо к отцу, глаза которого были открыты. Живой. Он действительно был здесь.

Когда я подошла к нему, аппарат заработал, и я осторожно поднесла соломинку к его губам. Он выпил немного жидкости, и медсестры засуетились вокруг него, проверяя мониторы и его карту. Я отступила, позволяя им делать то, что у них получалось лучше всего, пока он четко отвечал на вопросы, его голос был скрипучим вместо обычного тона, но этого следовало ожидать. Он не сводил с меня глаз. Мой отец, я никогда не переставала нуждаться в нем, по правде говоря.

Когда медсестры вышли, я подошла к нему и села в кресло, в котором провела много часов за последние несколько дней, схватила его за руку и сжала ее. Ты здесь, ты здесь. Его рука сжалась в моей.

— Привет, милая.

— Ты чуть не умер, — выдавила я.

— От меня так легко не отделаешься, — пошутил он. Я закатила глаза.

Тяжелые минуты молчания прошли между нами, когда мы встретились взглядами. Этот человек…

— Я думала…

— Я знаю, — его голос стал серьезным, — И я понимаю, почему ты думала, что я замешан в этом, когда тебе не рассказали другую сторону истории.

Он смерил меня взглядом.

— Ты знаешь, что я внедрился к ним, верно?

Я кивнула, и он испустил тяжелый вздох облегчения, от которого все его существо расслабилось.