Ночная смена - Энни Краун

Я знала, что в худшем случае это может повлечь за собой либо полное отсутствие удовольствия, либо… ладно, это то, о чем я старалась не думать — отсутствие согласия. В лучшем случае я полагала, Гарри Стайлс заметит меня в конце одного из своих концертов и увезет в неуказанный европейский город, чтобы устроить восхитительно вычурное свидание, прежде чем мы в конце концов займемся любовью при свечах на ложе из лепестков роз.

Эй, у девушки могут быть свои мечты, и он был тем, по которому я пускала слюни со старшей школы и с годами постепенно добавляла все больше сюжетных моментов.

Но это?

Это было лучше.

Неуклюже, неистово, беспорядочно и идеально. Мы с Винсентом общались — даже когда это было скорее практично, чем провокационно — и смеялись — даже когда выставляли себя полными дураками — и оба кончили так сильно, что, думаю, потребуется добрых полчаса, чтобы вернуться к реальности, так что я записываю это на свой счет как крупную победу.

Все любовные романы, которые я читала, и самые смелые фантазии, которые лелеяла, могут поцеловать меня в задницу.

Они не соответствуют этому. Для меня и Винсента.

— Это было идеально, — соглашается он.

Я улыбаюсь.

И тогда говорю, очень тихо:

— Я действительно рада, что дождалась тебя.

Лицо Винсента морщится.

— Черт, Холидей. Не будь такой мягкой.

Его голос нежный, а глаза подозрительно блестят. Думаю, возможно, то, что я только что сказала, значит для него больше, чем он готов признать. Я обхватываю ладонями его лицо по обе стороны и приподнимаюсь, чтобы поцеловать, нежно, но достаточно крепко, чтобы, надеюсь, он почувствовал то, в чем я тоже не готова признаться. Когда мы отстраняемся и смотрим друг на друга, у меня непоколебимое чувство, что мы думаем об одном и том же: наполовину страшно, наполовину радостно осознавать, что ты влюбляешься в кого-то, но становится немного легче, когда знаешь, что ты не одинок.

— Это было действительно весело, — шепчу я.

Винсент кивает.

— Да, мы определенно сделаем это снова. Но придется дать мне немного времени, чтобы прийти в себя. Это было… сильно. Я действительно не планировал быть таким грубым.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Эй, — говорю я, прижимая кончик пальца к его груди. — Я просила об этом.

Я ни за что не позволю ему избивать себя и изображать мученика за то, о чем очень недвусмысленно просила. Во всяком случае, это я собираюсь извиниться за то, что не предупредила заранее, что он открывает банку с сильно сдерживаемым сексуальным напряжением.

Но Винсент только фыркает.

— Я знаю, что это ты просила.

Я поджимаю губы и застенчиво прижимаюсь подбородком к его обнаженной груди. Оглядываясь назад, это, вероятно, была не самая лучшая идея — просить жестко и быстро, когда мое тело к этому не привыкло.

Винсент тоже выглядит немного потрепанным. Волосы потемнели от пота и торчат во все стороны. Крошечные розовые царапины и вмятины в виде полумесяцев усеивали его грудь и руки в тех местах, где я прижималась слишком сильно. Тело раскрасневшееся, влажное от пота и дрожащее. Он выглядит так, словно только что выиграл в овертайме матч чемпионата в жестокой борьбе.

— Возможно, я была немного чересчур амбициозна, — признаю я.

— Ни хрена себе, — говорит Винсент. — Мне нужно убрать с тебя беспорядок.

Мое лицо вспыхивает.

— Ты не обязан этого делать…

— Помолчи и позволь позаботиться о тебе, Холидей.

Я скатываюсь с Винсента, чтобы тот мог метнуться в ванную и снять презерватив. Он оставляет меня лежать на матрасе в одиночестве всего секунд на пятнадцать, прежде чем возвращается с одним из полотенец, немного влажным, чтобы оно не растеклось по всему полу. Одним сухим уголком он вытирает пот и немного тонального крема с моего лба, а затем протирает между ног несколькими нежными движениями влажной стороны полотенца. Он использовал теплую воду. Это мило.