Сердце в огне - Марина Безрукова

Раздался громкий щелчок. Карандаш, который Глеб сжимал в пальцах, треснул пополам. Он так задумался, что не заметил, как сломал его. Карандаш был блестящим и новым. Только сегодня его взял из коробки. «Вот и я, как эта деревяшка, — усмехнулся Глеб, — сверху прочный, а чуть надавили — и в щепки». Он попытался соединить два зазубренных края. Они хорошо подходили, и только отколовшаяся краска, без прикрас демонстрировала место разлома. Глеб снова отделил один огрызок от другого. А ведь каждая из этих частей может остаться карандашами. Одному нужно аккуратно отпилить некрасиво торчащие щепки, а другому — заточить грифель. И пожалуйста! Они еще послужат! Это ведь тоже выход…

Он не стал выбрасывать сломанный карандаш в урну. Пусть напоминает, что всё поправимо. Изменять он Жене не собирается, а значит, имеет право следовать к спасению своим путем.

* * *

Женя задумчиво смотрела на легкую занавеску цвета лимона. Она купила ее в прошлом году, зимой, когда ночи были по-особенному черны и непроницаемы. Снег долго не выпадал, и после пяти вечера, небо накрывало город плотной темной тканью, словно это была клетка с попугаем. Хотелось ярких красок, а больше всего огромного желтого и горячего, как блин, солнца. Ноги сами собой понесли в магазин, где и было куплено это чудо с золотистым оттенком. Занавеска прекрасно подошла к светло-бирюзовой мебели, но, главное, она радовала и поднимала настроение, позволяя на время забыть о холоде и мраке за окном.

Если бы сейчас так же легко она помогла избавиться от ужасного ощущения тоски и беспомощности. Женя вздохнула и привычно постаралась утрамбовать эмоции в контейнер, который прятала на чердаке своей души. С каждым днем он становился всё больше и больше. Сначала это была маленькая коробочка, куда она тщательно упаковала страх. Она видела, до чего может довести человека испуг. Потом туда пришлось отправить вину, и коробочка сразу распухла и расползлась по швам, превратившись в контейнер. И тогда остальные чувства, в избытке ее переполнявшие, наперегонки бросились занимать себе потайные места. Они толкались и теснили друг друга, и предсказуемо кому-то из них не хватало места. Поэтому каждый день Женя ощущала, то ничем не объяснимую ярость, то отчаяние и гнев, всё зависело от того, какую из эмоций попытались выдавить из контейнера. Приходилось тщательно контролировать наполняемость, быть начеку и вовремя предугадывать, с каким чувством нужно немедленно справиться.

Женя хотела поговорить с Глебом и узнать: нет ли у него подобного ощущения. Но тема пожара и гибели его родителей была табу, а теперь, когда и она побывала в огне, начать разговор было и вовсе невозможно. Резко, будто от судороги, потянуло пальцы. Морщась, Женя машинально принялась их растирать. Физическая боль отвлекала, и Женя была ей даже рада. Упрямо и методично она выполняла ежедневные упражнения, сама массировала кисти, сжимала колючий мячик и растягивала пальцы и ставшую неэластичной кожу.

Она старалась не вспоминать, какими ловкими и быстрыми были ее руки раньше. Как недолго на безымянном пальце сверкало новенькое обручальное кольцо. Теперь оно лежит в шкатулке, вместе с другими украшениями. Женя достала его и зачем-то надела. Покалеченный кусачками ободок легко разошелся и обхватил кожу. В глазах защипало: Женя вскинуло лицо кверху. И почему это случилось именно с ней?

«Купим новое, Жень. Вот окончательно восстановятся руки, и купим!» — успокаивал ее еще в больнице Глеб.

«Может быть, я зря паникую и думаю только о плохом? Может быть, мне всё кажется?» — снова попробовала договориться с собой Женя. Она вспомнила о предстоящем вечере с шампанским и вишней — отголосок из прошлой жизни. Робко внутри шевельнулась надежда, попыталась подать голос, но тут же страх закрыл ей рот липкими пальцами.

Глава 11