После долго и счастливо - Хлоя Лиезе

Я чувствую, как её темп ускоряется, её ноги быстро бегут ко мне. Её волосы мерцают как нимб звёзд на ночном небе, искрящие и мокрые от редкого прохладного летнего дождя, пока она опускается рядом, такая невероятно прекрасная, и обнимает меня.

— Фрейя, — её имя слетает с моих губ как молитва, когда я прислоняюсь к ней. Я прижимаю её к себе, и мой голос надрывается от хриплого рыдания.

— Ш-ш-ш, Эйден, все хорошо, — шепчет она. Её руки крепко обнимают меня, ладони проходятся по моей спине. — Я рядом.

— О Господи, — я утыкаюсь лицом в её шею и плачу. Я выпускаю слёзы, которые держал в себе с тех пор… да всегда. С тех пор, как я был мальчиком, который чувствовал себя неполноценным, неправильным, не заслуживающим любви, ведь мой папа меня не захотел. С тех пор, как я был подростком, видевшим, как страдает его мать, как она борется с трудностями и едва выживает из-за того, чей призрак до сих пор причинял боль, и я не мог её защитить. С тех пор, как я стал взрослым мужчиной, который обещал свою жизнь любимой женщине, так сильно боясь стать тем мужчиной, что причинил ему самому сильнейшую боль, и так сомневаясь, буду ли я когда-либо достоин её клятв мне.

— Эйден. Дыши, Мишка. Медленные вдохи. Вдох… затем выдох. Хорошо, — Фрейя мягко целует меня в висок и крепко обнимает. — Я рядом. Что бы там ни было, я рядом. Я никуда не уйду.

— Ты не уех-хала, — бормочу я между резкими вздохами. — Я так рад, что ты не уехала.

— Я тоже, — шепчет она. Её ладонь обхватывает мою шею сзади, она снова целует меня в щёку и вдыхает. — Я тоже, Эйден.

* * *

Я вхожу в дом, будто в трансе. Абсолютно вымотанный.

Вот вам и вечер-свидание.

Грёбаный ад.

Я поворачиваюсь к Фрейе и замечаю, что она осторожно наблюдает за мной, будто ждёт, что я взорвусь.

— Ты… — она впервые в истории мира вешает свои ключи на отведённый для них крючок. Когда она так делает, сразу ясно, что что-то не так. — Ты хочешь поговорить об этом?

Я качаю головой.

— Нет. Мы можем включить фильм, поесть торт…

— Эйден, — мягко говорит Фрейя. — Думаю, нам лучше закончить на сегодня. Ужин был изумителен. А торт можно поесть утром с кофе…

— Нет, — я распахиваю холодильник, зная, что я давлю, и что не стоит этого делать. Но я чувствую себя как наш с мамой старый драндулет. Мы назвали его Херби — иногда мама шутила, что ей боязно гасить двигатель, потому что она не уверена, заведётся ли он вновь. Если я сейчас остановлюсь, то не знаю, что случится. Что бы там ни было, я не хочу сейчас это делать. Я не могу справиться с чем-то ещё. Мне нужна Фрейя в моих объятиях. Мне нужно закрыть глаза и вдыхать её лимонно-солнечную сладость, чистый свежий запах свежескошенной травы. Я хочу представлять лето на нашем заднем дворе и сбежать из этого места, где так больно, бл*дь.

— Мишка, пожалуйста, — мягко говорит она. — Давай просто…

— Он мой п-папа, — выпаливаю я, поставив торт. Мои руки трясутся, а колени едва не подкашиваются, и я опираюсь на кухонный шкафчик.

— Что? — с неверием переспрашивает она. — Кто, Эйден?

— Том. Он устроился на эту работу, чтобы видеть меня. Он мой отец, бл*дь.

Фрейя выпучивает глаза, опускаясь на стул.

— Я… О Господи, Эйден.

Волна холодной тошноты проносится по мне, когда шок начинает отступать, и правда откладывается в сознании. Меня вот-вот стошнит. Повернувшись, я спешу по коридору в нашу спальню, а дальше в прилегающую ванную. Я успеваю как раз вовремя и опустошаю свой желудок, приступ за приступом. В какой-то момент мои глаза влажные не только от рвоты, но и от слёз. Чёртовы слёзы.

Фрейя не отстаёт от меня, опускается на колени. Она прижимает прохладное влажное полотенце к моему лицу, как делает всегда, когда меня тошнит. Выступает ещё больше слёз, пока я провожу руками по своим волосам и дёргаю.

— Чёрт, Фрейя. Он… Он…