Парень моих кошмаров - Мирослава Маркина

Злата… И зацепила же меня, зараза такая. Я и подумать не мог, что смогу влюбиться в такую, как она. Ведь в ней так много того, чего я не терплю в женщинах. Она избалована, капризна, эгоистична и совершенно непригодна в быту. Да только эта мажорка сумела меня удивить. Когда помогла мне с деньгами для болеющего с собой брата, когда решилась уйти из дома, не взяв ни копейки, когда согласилась пойти работать официанткой. Я понял, что я совершенно о ней ничего не знаю, как и она о себе. И мне захотелось узнать её получше. Я и не заметил, как она пробралась в мою жизнь, как моё сердце начало чаще биться, когда она была рядом. Как путались мои мысли, и костенел язык в её присутствии. Её глаза завораживают, они как омут: манят, затягивают. Вот я и пропал. Я ревновал её к собственному брату. Он тоже хорош, пускал на неё слюни, мелкий пакостник. Видел же, что я сам не свой был.

Дверь студии открылась, и из неё вышел отец. Вот уж кого видеть хотелось меньше всего, а главное, слышать. Начнёт сейчас опять отчитывать, как пятилетнего мальчишку. Какого черта он вообще делает в студии? Обещал же не вмешиваться в процесс. Впрочем, не может человек взять и измениться одним днем. Отец всегда таким был. Авторитарным, всё и вся контролирующим. У него особый пунктик на этом контроле. Просто мания.

Аристарх подходит ко мне не спеша, присаживается рядом, на подоконник. Достаёт из кармана пальто пачку сигарет, вскрывать её, вытягивает никотиновую палочку и стискивает её губами. Знает же, гад, что я бросил и мне курение запрещено контрактом, но сейчас я нервничал и был готов потянутся к пачке. Да только уж при ком я не поддамся слабости, так это при нем. Делаю вид, что даже не заметил его появления.

— Руслан говорит, ты весь в проблемах. Не хочешь поделиться?

Я удивлённо вскинул брови. С каких это пор Аристарх хочет стать моим личным психологом? Я вообще всегда был уверен, что он знает лишь слова «делай» и «быстро». А разговоры разговаривать — это не к нему. Он человек занятой, да и не склонный к сюсюканью, как он это называл.

— Эмиль, ты знаешь, я в душу к тебе особо никогда не лез, но в этот раз себе изменю. И скажу одну вещь: ты боец, всегда делаешь как считаешь нужным, с детства такой. Неужели именно сейчас ты так легко сдашься? Тогда я тебя не знаю и ты не мой сын.

— О чем ты говоришь?

— О ней, конечно. Злате, девушке твоей. Только не надо мне байки травить, что она здесь не причем.

Меня раздражал этот разговор. Какого вообще черта он лезет в душу? Я когда узнал, кто стоит за контрактом и кто снял студию, хотел послать всё ко всем чертям. А когда увидел его физиономию в доме родителей Златы, едва умом не тронулся. Решил, что она меня сдала отцу. Узнала, кто я, связалась с моим отцом и в дом его даже пригласила. Я для неё был выгодный вариант. Точнее, не я сам, а деньги и власть Барковского старшего. А потом Аристарх рассказал мне всё. И про знакомство с нею, и про общение. Он давно понял, что она значит для меня, значительно раньше, чем это понял я сам. И, разумеется, поступил, как привык это делать: разузнал при неё все, и пообщался с нею, познакомился с её родителями. Сказал: «Нужно брать, она нам подходит».

— Она знать меня не хочет. Я наговорил ей всякого. Вообще, Злата замуж выходит, сам знаешь за кого. Завтра идёт под венец.

Не знаю, зачем я ему это говорю. Нужно подобрать сопли, собрать остатки воли, и возвращаться в студию. А не это вот всё.

— Не знаю, за кого она там собралась замуж, — насмешливо ответил отец и хмыкнул, — но я видел ее взгляд, когда мы говорили о тебе. Да и на вечеринке я налюбовался вашей парочкой со стороны. Эта девчонка влюблена в тебя по уши. И пока это так, у тебя все карты на руках.

— Да какие карты. Она завтра станет женой Антипова.