Слепое пятно - hey jenn

Ливень поглощал всю улицу: он громко шумел, расслаблял своим звучанием, и безжалостно разбивал хрупкие капли о теплый, летний асфальт. Пейзаж за окном слишком резко изменился: дороги и дома потемнели на несколько тонов в считанные секунды, в сотни раз сильнее омрачая и без того пасмурный город.

Ричард и Эмма сидели на корточках у самого стекла: предугадывали, кто из прохладных летних капель доберется до самого низа быстрее. Мик общался с официантом за центральной стойкой, указывая на особенные предпочтения по еде — Линда страдала от аллергии на мёд. Ему было необходимо убедиться, что она будет в безопасности.

— Я бы никогда не променяла теплую и солнечную Италию на это, — в голосе Линды звучит легкое пренебрежение: ей явно не нравится проводить время здесь.

— Но я — не ты, — поворачиваю голову к блондинке, наблюдая за её попыткой расковырять трещинку старого лака на столе.

— Как думаешь, — она на долю секунды вытягивает губы в трубочку, — наши отношения когда-нибудь изменятся?

— Я отношусь к тебе хорошо, — тихо смеюсь и запрокидываю голову наверх, осматривая симпатичный состаренный эффект краски на потолке. — Почему ты думаешь по-другому?

— Ты никогда не заводишь разговор со мной первой, ничего не высказываешь, почти всегда молчишь и, — чувствую её сверлящий взгляд на себе, — я совсем не понимаю, о чем ты думаешь.

— Это правда, — расслабленно киваю и прикрываю глаза, — но это не повод за меня что-то придумывать. Моя психика успокоилась: я больше не пытаюсь быть хорошей и интересной, общительной и веселой, чересчур самодостаточной и сильной. Мне хочется слушать, видеть, наслаждаться и понимать. Я хорошо отношусь к тебе, Линда. Просто не хочу выдавать себя за ту, кем не являюсь, лишь бы кому-нибудь понравиться.

Тихое, легкое подобие аплодисментов слева. Открываю глаза и поворачиваю голову. Солсбери улыбается, немного щурится и одаривает моё последнее предложение шутливыми овациями. Ищу Эмму взглядом. Стоит у барной стойки вместе с Микеланджело. Ричард отодвигает стул и присаживается рядом, выступая в моем с Линдой диалоге в качестве театрального, немого зрителя.

«Нет, я не дам тебе такой возможности».

Улыбаюсь своим мыслям и закидываю одну ногу на другую, кокетливо убираю прядь с лица и наклоняюсь чуть ближе к нему.

— Что скажешь? — с усмешкой на губах приглашаю его принять участие в нашем разговоре.

— Хорошая позиция жизни, — Солсбери выбрал лучшую из своих интонаций: ту, что находится на грани очень личного и интимного, если хорошо его знаешь, и совершенно холодного и равнодушного, если вдруг нет.

«Пропуская через себя сотни тысяч воспоминаний, я все чаще думаю, что так умеет только он».

Наш зрительный контакт затягивается: успевает пройти всю палитру эмоций, выявить каждого скрытого чертика и показаться неприличным со стороны. Это происходит каждый раз, когда мы начинаем схлестываться в остроумии, эрудиции или, как мне иногда кажется, понимании мироустройства.

«Хотя, на самом деле, его никто не понимает. И с каждым днем оно становится только запутаннее и труднее».

— Главное наслаждаться, — загадочно говорит Ричард в никуда и переводит взгляд на Линду, — это единственное правильное решение. Как только ты начнешь это делать, тебя перестанет беспокоить, что находится в чужой голове.

Он невесомо тянется через стол и мягко касается её виска указательным пальцем.

«Здорово, что у Линды есть такой рациональный знакомый, готовый поделиться своей мудростью за просто так. В свое время мне его не хватало, но я все равно рада и благодарна пройденному опыту. Пусть и не самому легкому.

Хотя, кому сейчас легко?»

— Благодарю, — блондинка позволяет себе слегка приподнять уголки губ, широко раскрывая меню на столе.