Слепое пятно - hey jenn

— Да, — холодно ответила я в надежде найти понимание — мне не хотелось разделять его триумф, — класс.

— Пирс, — блондин точно ребёнок улыбался своим достижениям, — я так рад! Словами выразить невозможно, но меня всего трясет!

Он ещё долго продолжал восхвалять себя, пока я закипала изнутри. Мне было обидно и горько, что его жизнь дает ему возможности и силы, а моя уже давно закончилась.

— Ты же придешь послушать? У меня приглашение на три персоны, я возьму тебя и родителей, — он сияет: уверен, что не получит отказ, — или у тебя есть какие-то планы на четверг?

— Не уверена, — вдруг обманываю и фальшиво улыбаюсь, — обязательно приду, это ведь так важно для тебя.

* * *

Я готовилась ко дню его выступления: нашла платье, выбрала и продумала образ, согласовала, неоднократно подчеркивала, как жду этого вечера. И вот, он настал. Всё было безупречно, Мик замирал в предвкушении сцены, но перед самым прибытием такси я изобразила дикую мигрень.

Микеланджело переживал. Даже не знаю: за меня или за то, что я не увижу вызванного им фурора.

Всё пытался играть в заботливого супруга: предлагал остаться дома вместе со мной, отменить свою речь в последний момент, вызвать скорую или отправиться в больницу.

Вторник. Сейчас.

Солсбери что-то записал в тетрадь: он делал это редко, отчего вызывал особый интерес к содержимому.

— Так, что Вы сделали, Мисс Магуайр? Согласились с его предложениями или, дайте угадаю, отправили выступать, оставшись в одиночестве?

— И это правильный ответ, — щелкаю пальцами в усмешке, — он вернулся за полночь. На весь дом орала музыка, я лежала на кровати с бокалом вина и наслаждалась изменением его победной, счастливой мины.

— Вам это нравилось?

— Естественно, — наклоняюсь чуть ближе и заглядываю в самую глубину его глаз, — скажите честно, осуждаете ли Вы меня за такую «поддержку» мужа в горе и радости?

— Нет, — он устало вздыхает, но уголки губ приподнимаются в улыбке, — мне не за что Вас порицать.

— А мне? — через внутреннюю боль улыбаюсь ему в ответ, хотя в глубине души знаю ответ на этот вопрос.

— А Вы чувствуете вину за то, что сделали?

— Нет, — без стыда и сомнений отвечаю я, — он заслужил те эмоции, которые получил: слишком легко отделался от всего, что мы пережили. Мне пришлось вершить справедливость.

— А кто Вы, чтобы менять человеческие эмоции и состояния? — этот вопрос застал меня врасплох: прошелся по коже легким морозом, залез в душу острым уколом.

— Он тоже делал мне больно, — тихо шепчу, словно пытаюсь себя оправдать.

— Тем, что смог идти дальше и не застрял в пучине самобичевания? Вы говорили, — Солсбери опускает глаза в тетрадь, — «он вынуждал лезть вон из кожи» во времена соперничества в университете, но, если говорить откровенно, это тоже был Ваш выбор. Вы хотели сражаться с ним, Вам нравилось играть в эту игру. Чувство вины и необузданной ярости породили в Вас зависть по отношению к нему. Мы ведь говорим честно, мисс Магуайр?

— Я ненавидела каждый день своей жизни, пока он радовался, — цежу сквозь зубы, неосознанно сжимая пальцы в кулак, — это моя вина?

— Подумайте над этим, мисс Магуайр: разве Вы из тех, кто планировал свою свадьбу с детства? Или, может, из тех, кто в принципе хотел замуж? Может, Ваша свекровь оказала Вам услугу? Не пробовали посмотреть на ситуацию с другой стороны? Или… — он умолк на пару секунд и хищно вытянулся, фиксируя взгляд на моих зрачках. — Лучше ответьте себе: почему Вы обручились с человеком, в котором всегда видели потенциального врага, конкурента? Вас так тревожила мысль, что Вы находитесь наравне, Вас сводило с ума осознание, что он где-то преуспел. Так почему он стал Вашим мужем? Зачем Вы родили ему ребёнка? На сегодня сеанс окончен.