Тот самый парень - Ким Джонс

Я полностью готова к тому, что меня напугают до чертиков. Но совсем не готова к голосу, который слышу по ту сторону двери, или мягкому щелчку открывающегося замка.

Знаете тот момент, когда вас охватывает ужас? Когда желудок сжимается, а сердце останавливается, и вы слышите слабый свист глубоко в ухе, потому что так сильно напрягаетесь, чтобы понять, что же это за шум, который вас так терроризирует?

Вот, что сейчас со мной происходит.

— Какого…

Мне не может быть страшнее, чем сейчас. Возможно, из-за этого мозг переходит в режим выживания и фокусируется на чем-то другом, кроме страха — например, на глубоком, раскатистом теноре, окутывающем меня. Затем загорается свет, на мгновение ослепляя меня, и после того, как я моргаю от шока, мозг начинает регистрировать человека, которому принадлежит этот голос.

И мать вашу.

Это он.

Тот Самый Парень.

Глава 3

Я могла бы вам сказать, что от его вида мои соски твердеют.

Бедра сжимаются.

Сердце разбивается вдребезги.

А киску затапливает влага…

Но в этом нет необходимости. Потому что, когда вы увидите этого парня, то сами испытаете всю эту хрень.

Звучит музыка, и он выходит. Может, что-нибудь из The Weekend. Или под саундтрек из «Челюстей».

Рост — шесть футов два дюйма (прим.: около 188 см), вес — двести тридцать фунтов (прим.: 104 кг), одет в костюм от Армани и если бы взгляд мог убивать, я бы уже валялась мертвой, даю вам…

Дерьмо.

— Вы мистер Суэггер?

Его руки опускаются на бедра.

— Да. Я Джейк Суэггер. А ты кто такая, черт побери? И какого хрена делаешь в моем доме?

— Секундочку. — Я поднимаю палец и откидываюсь на спинку дивана, затаив дыхание.

Джейк… Джейк Суэггер.

Это имя придает ему еще большую сексуальность.

— Что? — О боже, он сексуален, даже когда смущен.

— Мне просто… мне просто нужна минутка для осознания. Это писательская фишка. Тебе не понять.

Я игнорирую его недоумение. Не обращаю внимания на его гнев. И полностью игнорирую собственный разум. А как же иначе в такой-то момент?

Передо мной стоит мужчина с взъерошенными волосами цвета древесного угля. Ну, знаете, будто он только что провел по ним пальцами. Или после того, как вы сжали их в кулаках, когда его рот присасывается к вашей вагине.

Его челюсть обладает всеми теми мужественными чертами, для описания которых авторы используют слова, наподобие: точеная, волевая, квадратная, покрытая однодневной щетиной.

Губы будто принадлежат Тому Харди.

Форму носа невозможно определить, потому что, хрен его знает, как описать сексуальный нос.

А эти глаза? Синие, как океан… возможно. Отсюда я не могу разглядеть. И они сузились от любопытства? Похоти? Вероятно, гнева…

Мой взгляд перемещается южнее. На маленькую ямочку в центре подбородка. Вниз по кадыку, который слегка выпирает, когда он сглатывает. Ниже, к небольшой части груди, видимой из расстегнутого ворота белой рубашки.

Темный пиджак облегает длинные руки. Веду взглядом от его плеча до запястий. Сукин сын носит запонки. И пояс. Над ним — твердый, плоский живот. А под ним — очертания большого члена.

Длинные ноги.

Мощные бедра.

Сверкающие ботинки.

Вы видите картинку? Но на случай, если нет, Джейк Суэггер охренительно сексуален.

И чертовски зол.

— Кто, мать твою, ты такая?!

Я стряхиваю с себя идиотский ступор и пытаюсь встать. Полупустая коробка из-под пиццы соскальзывает с моих колен на пол. Она приземляется на бок — рядом с грязными салфетками и двухлитровой бутылкой Доктора Пеппера.