Тот самый парень - Ким Джонс

Не уверена, что смогу.

— Насколько?

Он ухмыляется.

— Пытаешься прикинуться недотрогой?

Я пожимаю плечами. Я позволю ему верить во все, что он захочет. Но ответ мне нужен все равно. И ему требуется несколько мгновений, чтобы понять, что я его жду.

— Ты серьезно?

— Да. Насколько ты просишь меня остаться?

— Какое это имеет значение? Тебе нужно свериться со своим расписанием или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде. Так насколько?

Его глаза сужаются.

— Самое большее — на пару дней.

— Значит, два дня? И все?

— Да, Пенелопа. Два дня. Ты останешься со мной еще на два дня?

Я ухмыляюсь.

— Ладно. Два дня я смогу продержаться.

— Ты такая странная.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Например, почему согласился поужинать с Кэнтоном и его дочерьми для того, чтобы заключить сделку? Не знала, что богачи делают что-то сами. Я полагала, что для таких дел у вас есть специальная команда.

— Я больше предпочитаю… брать дело в свои руки.

— Это сексуальный намек?

Он смеется.

— Нет, если по этому вопросу тебе нужны объяснения.

Сжав мою руку, он ведет меня к одному из бархатных диванов и передает мне бутылку воды из бара. Эта VIP-ложа — просто охренеть не встать. Здесь даже куриные крылышки подают.

— Я много работаю с такими людьми, вроде Джима Кэнтона. Людьми, которые вкладывают душу и сердце в свои проекты, — объясняет он, садясь на диван напротив меня, облокачивается на колени и наклоняется вперед. — Многие из них рисковали всем, чтобы воплотить свои идеи в жизнь. Вложили все, что у них было. Я восхищаюсь такими людьми. Уважаю их. Поэтому делаю все сам. Не хочу, чтобы они чувствовали, что продаются какой-то «важной шишке». Я хочу, чтобы они хорошо отнеслись к решению о продаже. И знали, что я буду относиться к их продукту, как к собственному.

Ого.

Кто знал, что он может стать еще сексуальнее?

— Та комната в моей квартире? Та, что с кодом на двери, которую ты считаешь секс-подземельем? В ней я храню все свои файлы. Оригинальные копии чертежей на патенты. Всю личную информацию о клиентах. Прототипы. Все там. Чтобы мне не приходилось сомневаться в их сохранности. Такого рода информацию я не доверяю даже людям, которые на меня работают.

— Это… неожиданно.

— Что именно? Что я занимаюсь каждым проектом лично, или что запертая комната — всего лишь архив, а не секс-комната?

— Ну, я, конечно, разочарована, что архив — это не секс-комната. — Он смеется. И звук такой замечательный. — Но то, что ты придаешь каждому проекту такое личное значение? Внушает благоговейный трепет.

Он делает глоток из бокала.

— Это хороший способ вести бизнес. Именно поэтому я добился успеха. Как ты и сказала, я недостаточно изобретателен, чтобы придумывать собственные идеи. — Он подмигивает мне левым глазом, и моя вагина откликается трепетом. — Но я разбираюсь в бизнесе. Мне нравится инвестировать в проекты, которые часто считают малозначимыми. Результаты таких сделок приносят еще большее удовлетворение, когда эти проекты становится глобальным явлением.

— Глобальным явлением? Серьезно?

Он пожимает плечами. Пожатие скромное, но оно говорит о нем гораздо больше.

— Я узнаю хорошее, когда его вижу.

Его глаза скользят по моему телу. Будто я — что-то хорошее.

Я выпрямляюсь, пытаюсь чуть приподнять грудь. Выгибаю шею. Надуваю губки. Не очень-то деликатный намек.

Он быстро все понимает и ухмыляется. Затем его глаза темнеют. Губы приоткрываются. И мне хочется десерта.

— Хочешь убраться отсюда?

— Да. Пожалуйста. Да. Хочу. — Вот ведь идиотка….

Когда мы идем через клуб, я чувствую себя как в тумане. Вокруг лишь размытые пятна света и музыка, Кэм обещает отвезти сестер домой, Росс открывает дверцу машины, и твердая стена мышц скользит на сиденье рядом со мной.