Любовь по его правилам - Рина Ушакова

Продолжить разговор не получилось, потому что к кабинету подошла учительница, и пришлось тащиться на урок. Одноклассники к этому времени поутихли, а вот староста всё ещё помнил про нанесённую ему обиду, и, кажется, горел желанием отомстить.

— Я тебе это припомню, — шепнул он, когда Даниэла села рядом.

— Да плевать я хотела, — огрызнулась она. — У тебя всё равно мозгов не хватит ничего сделать.

— Ну я же не такой тупой как ты.

— Ты ещё тупее! — прошипела Даниэла.

— Ага, значит признаёшь, что ты тупая? — спросил староста и нахально засмеялся.

— Я признаю, что тупая только для того, чтобы доказать, что ты ещё тупее, чем я!

Как это обычно и бывало, их ссора постепенно превысила допустимый звуковой предел, и все вокруг стали её невольными слушателями. Учительница с полминуты сверлила этих двоих взглядом, однако они этого даже не заметили, поэтому ей пришлось прибегнуть к более решительным мерам.

— Вторая парта! — прервала она их ругань. — Если хотите поговорить, идите к доске.

— А вот хочу, — заявил староста и резко поднялся с места. — Лучше так, чем со всякими идиотками сидеть.

Последние слова он произнёс еле слышно, но так, чтобы Даниэла их не пропустила. Своей цели ему удалось добиться, и она с бессильной злобой впилась в него глазами, потому что ничего ответить уже не могла: староста переместился к доске. Учительница, судя по всему, оказалась не готова к такому повороту, поэтому растерялась и даже не смогла придумать, что спросить, но старосту это не смутило. Он сам задал себе вопрос, и сам же начал на него отвечать с такой злостью и напором, что прервать его уже никто не решался.

Оставшись в одиночестве, Даниэла быстро остыла, и в голову снова полезли мысли о Феликсе. Почти всю ночь она проворочалась без сна, но так и не смогла понять, что у него на уме. Более того, не существовало ни единого способа выяснить это, потому что он сказал бы правду только тогда, когда сам захотел бы.

Небо затянули тяжёлые низкие облака, и от этого настроение было вдвойне унылым. Во время большой перемены Даниэла тащилась к Нине Алексеевне, чтобы подписать один из сотни журналов, которые зачем-то нужно было вести, и страдала из-за того, что этот день тянулся бесконечно. Хотя все коридоры были увешаны новогодними украшениями, ни о каком праздничном настроении и речи не шло, и от этого даже становилось грустно.

Получив у завуча нужную подпись, Даниэла вышла в коридор и направилась в столовую, чтобы увидеться с Вероникой, но возле боковой лестницы столкнулась с Феликсом.

«И почему мы постоянно встречаемся именно здесь?» — спросила она саму себя.

Наверное, стоило пересмотреть привычные маршруты и постараться пореже ходить тут, но раз уж так вышло, может, нужно было поговорить с ним?

Феликс бросил на Даниэлу быстрый взгляд, отчего её обдало волной жара, и спокойно прошёл мимо, словно между ними ничего не произошло. Это задело её ещё больше, и она резко развернулась и пошла за ним.

— Феликс, подожди, — сказала Даниэла и встала у него на пути.

Он остановился и уставился на неё, а она неожиданно для себя оробела, оказавшись в центре его внимания. Расспросить его напрямую уже не казалась такой хорошей идеей, потому что мысли в голове перепутались, а язык перестал слушаться. Феликс, однако, продолжал терпеливо ждать и ничего не говорил.

— Почему ты так странно себя ведёшь? — наконец, выдавила из себя Даниэла.

— Ты что, сценарии перепутала? Это была моя реплика, — сказал Феликс.

Глупо было ожидать, что он честно ответит ей на вопрос, однако эта уклончивая формулировка только убедила Даниэлу, что Феликс что-то задумал. Отступать смысла не было, поэтому она решила идти до конца.

— Скажи правду: я тебе нравлюсь? — спросила Даниэла и почувствовала, что от напряжения даже дышать нормально не может.