Любовь по его правилам - Рина Ушакова

В школе полным ходом шла подготовка к Новому году, и после уроков особо активная часть учащихся занималась украшением коридоров. Даниэла к этой категории не относилась, но как глава класса вынуждена была оставаться и помогать. Вообще-то в её обязанности входило привлечение к этому одноклассников, но, как выяснилось, никто не горел желанием задерживаться после занятий. Единственным, кто откликнулся на призыв Даниэлы, оказался староста, но что-то ей подсказывало, что он сделал это только для того, чтобы отомстить и как следует над ней поиздеваться.

— Не собираюсь я на эту лестницу карабкаться, с неё навернуться легко можно, — ответил староста.

— Тогда помолчи! — рявкнула на него Даниэла.

— Как я могу молчать, когда ты так по-уродски игрушки лепишь? Это издевательство над всеми людьми, у которых есть чувство вкуса.

— Заткнись, я сказала!

В холле второго этажа установили огромную трёхметровую ёлку, которая, судя по всему, должна была создавать ощущение праздника, но у Даниэлы она вызывала лишь раздражение. Прошёл уже почти час, но за это время украсить удалось от силы половину, поэтому Даниэла старалась побыстрее всё развесить, а староста постоянно её отвлекал.

— Ничего ты не понимаешь, — говорил он, пока она пыхтела, пытаясь дотянуться до самого верха и не свалиться со стремянки. — Здесь должна присутствовать гармония, продуманное сочетание цветов по законам колористики.

— Плевать я хотела на эту колористику! — продолжала злиться Даниэла. — Ещё одно слово, и я тебя вместо звезды на эту ёлку посажу!

— Сначала доберись до меня, — сказал староста и затряс лестницу.

Удерживать на ней равновесие и без этого было сложно, поэтому Даниэле только и оставалось что схватиться за ручку и оглушительно завизжать.

— Моли о пощаде Денисова, если хочешь жить! — зловеще посмеиваясь, сказал староста.

— Сам моли о пощаде! — орала она в ответ. — Если я упаду, специально буду целиться в тебя, чтобы ты себе всё переломал!

Трудно представить, чем всё могло бы закончиться, если бы это взаимное покушение не было внезапно прервано.

— Вы можете не вовлекать в свои разборки школьное имущество? Если оно пострадает, отвечать за это придётся мне, — сказал без особых эмоций Феликс.

Он, как всегда, внезапно появился неизвестно откуда и с равнодушием наблюдал за сценой, которая разворачивалась на его глазах. Слова Феликса возмутили Даниэлу до глубины души, но первым делом она обеспокоилась собственной безопасностью и слезла со стремянки, пока староста отвлёкся.

— То есть то, что я могу пострадать, тебя не волнует? — с вызовом спросила Даниэла.

— Ты сама собиралась оттуда прыгать, — ответил Феликс. — Не вижу ни единой причины удерживать тебя от этого.

Даниэла собиралась уже высказать ему всё, что пришло ей на ум, но вовремя спохватилась и промолчала. Раньше она искренне верила в то, что нормально общаться с Феликсом невозможно, поэтому воспринимала свалившиеся на неё чувства как кару небес за прежние ошибки, но накануне что-то изменилось.

Один-единственный разговор с ним о бессмысленной ерунде мог показаться чем-то обыденным и не стоящим внимания, но у Даниэлы он оставил совершенно новое и необычное ощущение. Ей всегда казалось, что их не связывает ничего, кроме бесконечных перепалок, но в тот момент она почувствовала, что их отношения могли бы стать нормальными.

Само по себе, естественно, это едва ли произошло бы, но что, если приложить немного усилий? Не срываться на него, не пытаться переспорить и не обвинять во всём на свете. Как ни крути, а именно Даниэла провоцировала все их споры, а Феликс лишь реагировал на них и защищался, если можно было так это назвать.

Всё это привело её к выводу, что нужно стараться вести себя милее, по крайней мере, в его присутствии, однако это оказалось не так просто. Даниэла едва удержалась от того, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь колкость, что уж говорить о чём-то большем.