Любовь по его правилам - Рина Ушакова

— Удивительно, — сказал Феликс, оценив расклад сил. — У тебя был такой выбор, а ты создала ситуацию, которая приведёт тебя к мату через три хода.

— Просто я решила поддаться, — заявила Даниэла. — Если бы я выиграла у тебя в шахматы, это бы уничтожило последние остатки твоего самоуважения.

— Разве оно не было окончательно уничтожено, когда я начал с тобой встречаться?

Простить такое Даниэла не могла, поэтому заколотила по Феликсу руками, но его это только рассмешило, отчего она нахохлилась и изобразила крайнюю степень обиды.

— Кстати, как долго нам ещё нужно делать вид, что мы ненавидим друг друга? — спросил он.

— Не знаю, пока не придумаем, как помочь Максиму. Мне его жалко, да и к тому же я знаю, — ответила Даниэла с таинственной улыбкой и провела пальцем по его губам, — что тебе так даже интереснее.

Феликс перехватил её руку, поднёс к своему лицу и легко её поцеловал.

— А ты хорошо меня изучила, — сказал он, посмотрев ей в глаза долгим и внимательным взглядом. — В таких случаях либо убивают, либо женятся.

— И что бы ты сделал? — спросила Даниэла, тихо захихикав.

— Ты же знаешь, что я сторонник решительных мер.

— Ладно, — ответила она и спрыгнула с его колен. — Только учти, что так просто я не соглашусь.

Он всё ещё не отпускал её руку, и с улыбкой наблюдал за тем, как она пытается сдвинуть его с места.

— А ты учти, что я не буду спрашивать, — сказал Феликс и поднялся.

У двери он поймал Даниэлу и, прижав к стене, коротко поцеловал.

— Жду тебя через десять минут у бокового выхода, — прошептал он, не отстраняя лица.

— Хорошо, — ответила Даниэла и чмокнула его в губы.

Коридоры опустели, и только где-то вдалеке ещё ощущались признаки жизни. В учительской до сих пор продолжалось застолье с песнями и звоном бокалов, а эхо разносило по школе топот ног и громкий смех торопившихся домой учеников.

В гардеробе почти не осталось курток, поэтому Даниэла быстро нашла свою. Наспех переобувшись, она схватила её и вышла в вестибюль, где столкнулась с участниками организованного Феликсом конкурса.

— Сестрёнка, ты где была? У нас тут так круто было, ты зря всё пропустила! — говорила Маша, захлёбываясь от восторга.

— Я случайно здесь заснула, — сказала она и для убедительности потёрла глаза.

— Как удачно это у тебя получилось, — с сарказмом заметил староста. — Именно в тот момент, когда надо было убираться.

— Тебе же лучше, — ответила Даниэла. — Я могла бы случайно перепутать тебя с мусором и отправить на свалку!

— Здорово, были бы там соседями!

Наверное, самой большой радостью для всех было то, что в ближайшие две недели им не придётся выслушивать эти вопли, от которых глохли уши. Оттягивать наступление этого момента никто не стал, и последние куртки пропали с вешалок.

— Сестрёнка, мы уходим, ты с нами? — спросила Маша, набросив на шею шарф.

— Я там кое-что забыла в актовом зале, вы идите, я догоню, — сказала Даниэла и на всякий случай убежала, не дожидаясь ответа, чтобы за ней никто не увязался.

— Господи, как же хорошо, что я её не скоро увижу, — выдохнул староста и посмотрел Машу. — А тебя, я надеюсь, вообще больше не увижу.

— Знаешь, Пьетро, — ответила она с весёлой улыбкой, — я тут подумала, может, мне к вам перевестись?

— Чего? Да кто тебя в одиннадцатом классе переведёт? Забудь про это!

— Ну, попробовать же можно. У вас тут так здорово!

— Забудь, я сказал!

Входная дверь хлопнула, и их голоса стихли, а Даниэла на ходу накинула куртку и направилась через второй этаж к боковой лестнице. Кабинеты были заперты, а в коридоре работало только дежурное освещение, и ей казалось, что кроме неё тут уже никого нет.

Боковой выход был приоткрыт, и сквозь небольшую щель виднелся блестящий белый снег. Даниэла вдохнула полной грудью морозный воздух, пробравшийся в здание, и толкнула плечом тяжёлую железную дверь.