Мы связаны с тобой - Нателла Норт

Беркутов поднялся, одернул футболку и, проронив:

— Мы вроде все с тобой выяснили, — направился к выходу из спорткомплекса.

— Александр! — приказной тон, так контрастно прозвучавший после неуверенных попыток начать разговор, заставил его остановиться и обернуться. Меньше всего ему хотелось продолжать выяснение отношений здесь, в фойе, перед десятками свидетелей, поэтому, он, не особо церемонясь, подошел к Лене и взял ее за локоть, чтобы вывести на улицу.

— Куда ты меня тащишь?

— Не надо устраивать сцен на глазах у работников и посетителей дворца спорта.

— Я просто хочу нормально с тобой поговорить!

Как только они спустились со ступеней и завернули за угол, Саша отпустил Вольскую и сложил руки на груди:

— Слушаю тебя.

Как назло, в очередной раз, из головы вмиг испарились нужные слова. Оправдываться Лена не хотела, ей лишь нужно было как-то донести до Саши, что вся эта история заставила ее иначе смотреть на некоторые вещи.

— Ты мне нужен, — сказала то, что чувствовала на данный момент, решив ничего не выдумывать.

— Серьезно? Сначала тебе нужен был я, потом Градов, а завтра кто?

— Саш…

— Что Саш?

— У меня с ним…

— Да, да, я уже слышал, «у меня с ним ничего не было». Видимо, ваше питерское приключение — это тоже «ничего».

— Он рассказал? — с какой-то обреченностью спросила Лена.

— Спасибо, что без подробностей. Лен, — его голос вроде бы немного потеплел, или, возможно, ей это только показалось. — Дело не в том, что у вас было после нашего с тобой разговора. И не в этом злосчастном комплекте.

— А в чем?

— В нас с тобой. Ты сама видишь, что мы совершенно разные. Я не понимаю тебя, а ты меня. У нас разные представления о семье, о карьере.

— Но нас же что-то связывало…

Саша невесело хмыкнул:

— Да, в постели.

— Неправда, — она покачала головой, все еще надеясь на примирение, хотя в груди уже появлялась привычная тяжесть от понимания того, что Саша не захочет продолжать с ней никакие отношения. — Ты помнишь, как говорил, что ты самый счастливый человек в мире? Когда я несколько недель жила у тебя в Подольске, пока работала над статьями про федерацию. А как мы с тобой смеялись, когда нас выгнали из кинотеатра после того, как я полезла под сиденье, искать упавший телефон, тогда билетерша сказала, что мы с тобой занимаемся «всякими непотребностями, а тут дети!». Помнишь, как застряли на аттракционе в парке, на высоте нескольких метров, и я цеплялась за тебя, потому что насмотрелась фильмов и боялась, что мы начнем падать, а ты меня гладил по голове, как маленькую и отвлекал, рассказывая смешные тренерские истории? Помнишь, как мы гуляли в Черногории по вечерам, по берегу? Как ты меня обнимал, когда я говорила, что начинаю замерзать…

— Лен, остановись. Хватит.

— Нас слишком много связывает, чтобы я могла от тебя отказаться, понимаешь?

Саша, потер рукой шею, с шумом втянул в себя воздух и ответил:

— Я не знаю, чем тебе помочь. Ты извини, мне пора. Береги себя.

Лена, ни секунды не раздумывая, шагнула вперед и, обняв Сашу, прижалась к его щеке. Он по-прежнему оставался таким родным, что невозможно было выразить словами все те эмоции, которые пробуждались в ней. Она помнила аромат его парфюма до мельчайших ноток. Помнила удивительное ощущение, когда, обнимая Сашу, закрывала глаза и чувствовала, как растворяется в нем, как ее окутывает теплота и ни с чем не сравнимое блаженство.