Цугцванг - Ария Тес

— Я не собираюсь никому рассказывать, какой мудак господин Александровский, все итак уже это знают. Все чего я хочу, забыть, что меня когда-то что-то связывало с ним и со всеми вами. Оставьте меня в покое. Прощай.

17; Ноябрь

Меня оставили в покое. Сейчас уже третье ноября, и почти две недели, как я больше никого из них не видела. Что касается моего нынешнего пристанища — это гостиничный номер, который я наспех нашла еще в тот последний день, когда видела свою сестру. Пункта в моем списке по поиску квартиры не было. Я знала, что это слишком муторно и долго — мне было не до того, как в принципе и сейчас. Небольшая комнатка обычной «трёшки» вполне устраивала, потому что по факту я приходила туда только спать, все остальное время проводила в универе.

Одержимость фортепьяно поднялась до какого-то сумасшедшего уровня. Я могла играть часами, готовилась к тому самому концерту, искренне веря, что все изменится, как только я попаду на сцену. Это и работа, за которую платят какие-то да деньги, и отличный повод сбежать из реальности — и я сбегала. Больше меня не волновало ничего. Еда, сон, жизнь — все на автомате с мыслями, убранными подальше. Даже сейчас мне плевать.

Этот концерт значил для меня очень много. С того самого момента, как я о нем узнала, была так взволнована, что аж пальцы подрагивали, с таким упоением думала, представляла — он полностью захватил все мои мысли. Логично, что я давно знала, что одену. Я выбрала платье в «Европейском». Красивое, дорогое, на которое отложила деньги, и на которое сейчас мне не хватает. Оно стоило тридцать восемь тысяч, у меня столько и осталось — жить в гостинице, даже в такой простой, удовольствие не из дешевых. Может быть и надо было найти комнату или вообще хостел, но я об этом не подумала. Мой пофигизм сыграл здесь злую шутку, но мне настолько плевать, что я не волнуюсь — что-нибудь придумаю.

Сейчас, например, все примерно также. Я стою у витрины и смотрю на «когда-то» предел своих грез, и ничего не чувствую. Совсем. Штиль какой-то. Наверно, мне следовало бы расстроится, но этого нет. Мне просто…нас-рать. С каменным лицом я разворачиваюсь и иду дальше по длинной аллее с магазинами, а когда равняюсь с популярным масс-маркетом, где продают достаточно обычные вещи по низким ценам, заворачиваю в него.

«Простое черное платье — это все, что мне нужно, а оно есть где угодно, и вообще кому какое дело, что на нем за бирка?»

Нахожу свой вариант почти сразу, беру вешалку со своим размером и иду в примерочную. Там снимаю свой шарф, куртку, черный бадлон, кучей кидаю на квадратный пуфик, а потом натягиваю «не-предмет-своих грез». Ткань отвратительная, какая-то пористая и царапает кожу, но в целом сидит неплохо. Нигде не давит, все нормально, по размеру — я очень похудела за все это время, так что примерка это всего лишь формальность. Смотрю на себя в зеркало недолго, только необходимый минимум, киваю и стаскиваю через голову. Освобождаюсь.

«Ну вот и все…к «большому дню» готова» — он будет завтра, и, так как на часах уже достаточно поздно, а мне еще ехать в гостиницу, я быстренько иду к остановке.

На улице страшно холодно, в этом году кажется, что и не ноябрь вовсе, а глубокий январь. Я грею руки дыханием, а потом вдруг поднимаю глаза на небо и вижу пухлые, взбитые снежинки. Когда-то я любила снег, но сейчас думаю иначе.

«Первый снег…ехать буду часа два, если не больше…»

Чуть ошибаюсь. До гостиницы я добираюсь за полтора часа из-за пробок. Уставшая от давки и такого огромного скопления людей, бреду по улице, кутаясь в свое серенькое пальтишко. Разумеется никаких зимних вещей у меня нет, но что поделать? Вздыхаю и дергаю за ручку, жмурясь от неприятного звука дверного колокольчика.

«Какое дурацкое клише…»