Праведник - Лорен Ловелл

Я, спотыкаясь, спускаюсь по ступенькам, замечая ряды заплаканных лиц. Меня внезапно охватывает иррациональный гнев. Кто они такие, чтобы горевать по моему брату? Они не любили его. Он не был для них семьей. Я возвращаюсь на свое место на скамье рядом с Сейнтом, вкладывая свою дрожащую руку в его. Его пальцы сжимаются вокруг моих, безмолвно успокаивая меня. Он последний человек, которого я когда-либо ожидала увидеть сидящим здесь со мной, но я так благодарна ему за это. Горе — тяжелое бремя, особенно когда ты несешь его в одиночку. Я слишком хорошо это знаю.

Наконец носильщики выносят Отто на кладбище. Могила вырыта прямо рядом с могилой мамы, и два надгробия стоят бок о бок. Дейзи Джейн Харрис и Отто Фрэнки Харрис. Я хмуро смотрю на Сейнта.

— Они должны быть одинаковыми, — говорит он как ни в чем не бывало, и я могу представить, что его природа ОКР не допускает ничего другого. Те же слова с мемориальной доски матери теперь на мраморном надгробии, которое занимает почетное место над ее могилой. Рядом с ним зияющая дыра, измеренная в земле: глубокая, темная и холодная. Это худшая часть, та часть, которую я никогда не переживу; закапывать кого-то в землю и оставлять их там. Уходить, пока их оставляют гнить в холодной земле.

Священник произносит слова, благословения и молитвы. И я наблюдаю, как брата, последнего из моей семьи, опускают в землю. Шагнув вперед, я беру горсть земли и бросаю ее на блестящую лакированную крышку. Прощай, младший брат. Скоро увидимся.

— Пойдем, — говорю я Сейнту. Я не хочу видеть море скорбящих и доброжелателей с их жалостливыми глазами и извинениями. Зачем они это говорят? Почему они сожалеют? Они не убивали его.

Сейнт безмолвно идет рядом со мной, пока мы пересекаем кладбище. Унылые ряды серых надгробий, усыпанных яркими цветами. Почему? Зачем пытаться привнести хоть какую-то радость в нечто настолько ужасное? Когда мы подходим к его машине, он открывает пассажирскую дверь и захлопывает ее за мной. Всю обратную дорогу до Пекхэма мы едем молча, и это то, что мне в нем нравится. Он не задает глупых вопросов. Он даже не пытается меня утешить. Сейнт хочет, чтобы я пережила это, и он готов применить силу, если понадобится. У меня просто не хватает духу сказать ему, что я не могу. Не в этот раз.

Он заезжает на парковку у моего дома, и я мгновение сижу там, оцепенело уставившись в ветровое стекло. Сегодня солнечно, как будто огромный огненный шар в небе появился специально для Отто. Но серые высотные многоквартирные дома высасывают из атмосферы всякое счастье, мгновенно снова погружая меня в депрессию.

— Спасибо, что пришел, — говорю я Сейнту.

Его рука обхватывает мое лицо, поворачивая меня к себе. Эти ледяные голубые глаза изучают мои, его брови сходятся. Затем он медленно наклоняется и прижимается губами к моему лбу.

— Тебе нужно, чтобы я поднялся?

Я качаю головой.

— Нет. Я думаю, мне нужно побыть одной.

Он кивает, и я открываю дверцу машины, выходя в тепло солнечного света. Сегодня, несомненно, был худший день в моей жизни, но это еще не конец. Время еще есть. Я возвращаюсь к своему дому и поднимаюсь по пропахшей мочой лестнице на свой этаж. Оказавшись в квартире, я выглядываю в окно и вижу, как Сейнт отъезжает, блестящий "Ягуар" так неуместен в этой лачуге, которую я называю домом.