Игра в имитацию - Мила Гусева

— О, знала бы ты их семейку… — Аякс возводит глаза к потолку и мотает головой из стороны в сторону. — С отцом Ксавье не общается уже лет восемь, да и раньше у них отношения были, мягко говоря, дерьмовые. Винсент хотел, чтобы он продолжал семейный бизнес, Ксавье отказался, и папаша вычеркнул его из завещания. А мамашу я вообще видел всего два раза. Она обеспеченная, да… Но алкоголичка. Не вылезает из швейцарских клиник, да только пользы от этого никакой… Вдобавок родители до сих пор грызутся из-за денег, а на детей им глубоко наплевать. В общем, на них надеяться нет смысла. А собственных сбережений у него практически нет. Разве что квартира и машина.

Oh merda. Трижды. Десятикратно.

Нет ничего удивительного, что несчастная Клеманс пыталась сбежать из змеиного гнезда и искала поддержки у единственного более-менее адекватного родственника. Вот только это не закончилось ничем хорошим.

Усилием воли Уэнсдэй заставляет себя отвлечься от неуместных воспоминаний о плачевной участи Мартен. Это лишнее. Той уже всё равно, а вот Ксавье… У него ещё есть шанс.

Как ни крути, а она ведь обязана ему жизнью — не выстрели он тогда в проклятого Ласлоу, она не сидела бы сейчас на мягком диване, а лежала бы под толстым слоем земли на кладбище по соседству с Клеманс.

Долг должен быть уплачен, и прощать Торпа за многочисленные промахи для этого совсем необязательно.

— У нас есть семейный адвокат. Валери Кинботт, она широко известна в определённых кругах, — решительно заявляет Аддамс и быстрым шагом направляется к прикроватной тумбочке, в верхнем ящике которой лежит мобильник. Вышеупомянутая адвокатша сколотила неплохое состояние на дяде Фестере, выиграв несколько громким дел с его участием. Она непременно справится с этой задачей. Или не справится никто. — Я позвоню ей и обо всём договорюсь. А ты пока поезжай к Торпу и заставь его уволить нынешнюю идиотку.

— Спасибо, Уэнс, — на лице Петрополуса расцветает широкая искренняя улыбка, но мгновением позже гаснет, сменившись прежним странно растерянным выражением. Насколько секунд он нерешительно переминается с ноги на ногу, а потом понижает голос до вкрадчивого шёпота и начинает говорить. — Но по правде сказать, это не всё. У меня есть очень серьёзная просьба. Ты вправе отказаться, и я не буду тебя за это осуждать, но если согласишься…

— Говори, — Уэнсдэй прекращает листать список контактов и обращает на Аякса цепкий немигающий взгляд угольных глаз.

— В общем… — он говорит так тихо, словно опасается быть подслушанным. — Не знаю, сообщили тебе уже или нет, но ты будешь выступать в суде в качестве свидетеля… Только ты одна. Ту вторую девчонку признали психически невменяемой.

Ах вот оно что.

Разрозненные детали пазла разом складываются в единую цельную картину.

Вот зачем был нужен бесячий мозгоправ в квадратных очках — его отправили, чтобы выяснить, способна ли она выступать на слушании. Очевидно, в итоге Штерн вынес положительный вердикт.

— Я знаю, что там произошло на самом деле. Ксавье мне всё рассказал ещё до ареста, — едва слышно бормочет Петрополус, нервно теребя пальцами язычок молнии на коричневой кожаной куртке. — Я знаю, что он правда убил этого урода голыми руками. И знаю, что это происходило на твоих глазах. Поэтому и хочу попросить… Если он тебе хоть немного дорог… Если тебе не всё равно, что с ним будет… Соври на суде, Уэнс. Скажи, что это была самооборона, что Ласлоу набросился сам, что он угрожал вашим жизням… Да что угодно. Пожалуйста. Ксавье такого не заслужил.

Аддамс молчит несколько секунд.