Игра в имитацию - Мила Гусева

Бредом воспалённого разума, уже впавшего в полубессознательное состояние от фатального недостатка воздуха. Ровно как и то, что сжимающие горло руки внезапно исчезают, а вместо них появляются другие — обнимающие измученное тело со странной нежностью.

— Уэнс… — затуманенное сознание вспарывает тихий взволнованный шёпот. — Уэнсдэй.

Ну разумеется, это галлюцинация.

По всей видимости, она уже умерла и находится на полпути к яркому свету в конце тоннеля.

Иначе как объяснить, что она явственно слышит голос Торпа и видит прямо перед собой его лицо, искаженное такой непривычной гримасой страха? Этого попросту не может происходить на самом деле.

— Ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь, — лжепрофессор настойчиво трясёт её как тряпичную куклу, и дурман от кислородного голодания понемногу спадает.

Oh merda, неужели это не бред?

Неужели он и правда здесь?

— Конечно же, я здесь… Я с тобой, — очевидно, какой-то из мысленных вопросов она умудрилась задать вслух. Ксавье выглядит совсем непохожим на себя, совершенно растерянным и даже напуганным, но ноздри щекочет до боли знакомый аромат древесного парфюма, почти окончательно убедивший Уэнсдэй в реальности происходящего. — Тише, тише… Всё закончилось. Всё хорошо. Полиция уже едет, слышишь меня?

— Нет! — на заднем плане истошно взвизгивает Дивина. — Господи, нет! Клеманс!

Аддамс с невероятным трудом поворачивает голову к источнику звука — Флоренс успела воспользоваться ключами и выбраться из своей клетки. А теперь она сидит на коленях возле койки Мартен и рыдает с истерическим надрывом, уронив голову ей на грудь.

Фальшивый профессор враз становится белее снега и осторожно опускает Уэнсдэй обратно на каменный пол. Очень медленно выпрямляется и на негнущихся ногах проходит вглубь клетки, где больше года прожила его родная сестра — а потом тянется заметно дрожащими пальцами к её шее, чтобы проверить пульс.

И тут же резко отшатывается назад, будто бы обжегшись. Прячет лицо в ладонях, содрогается всем телом в беззвучных рыданиях… Аддамс отводит глаза, мгновенно осознав, что случилось. Он не успел. И она тоже.

Клеманс Мартен больше не выберется из смертельного капкана, не увидит ясного неба, не вдохнёт свежий морозный воздух, не сделает ни единого шага вне этих страшных стен.

Вот кто на самом деле оказался несчастной Персефоной, навеки заточённой под многотонной толщей земли.

Усилием воли Уэнсдэй приподнимается на локтях, сглатывая кровь во рту и мерзкий колючий комок в горле — и упирается взглядом в распростёртое тело Роуэна. Но, в отличие от Мартен, чокнутый ублюдок жив. Ласлоу сдавленно стонет от боли, хватаясь рукой за простреленное плечо в попытках остановить кровотечение.

А секунду спустя Ксавье резко выскакивает из клетки мёртвой сестры и набрасывается на маньяка голыми руками, словно напрочь позабыв о пистолете. Раз за разом наносит мощные удары по его лицу, хватает за воротник рубашки, впечатывает затылком в каменный пол… Раздаётся мерзкий хруст костей.

Насмерть перепуганная Дивина визжит от ужаса, а Уэнсдэй… Уэнсдэй не чувствует ничего. В груди холодной волной разливается бессильное опустошение, сковывающее внутренности толстой коркой льда.

Вот только рациональное мышление внезапно оживает, заставляя задать вслух единственный интересующий её вопрос.

— Как… Как ты нашёл это место? — её голос звучит совсем хрипло и очень тихо. Аддамс даже не совсем уверена, что Торп способен её сейчас услышать.

Но он слышит.

Отстраняется от обмякшего и наверняка уже мёртвого Ласлоу, с заметным отвращением вытирает кровь с костяшек об его рубашку, сдувает со лба взмокшие каштановые пряди — и наконец смотрит ей прямо в глаза странным взглядом. Виноватым взглядом.

— Твой браслет. В нём был маячок. Сразу он не сработал. Бункер слишком глубоко. Видимо, сегодня его вынесли на поверхность.