Новогодний Подарок - Нинель Лав

— Тогда решим так, — обрадовался Дорохов, что она опять с ним согласилась, — сделаем ремонт в моей квартире, ты там все по-своему обустроишь, и мы переедем, а пока у тебя поживем. А когда ко мне переедем, у тебя ремонт забабахаем. Согласна?

— Согласна, Солнце мое ясное…

С ней было легко и просто, она все понимала и уступала, наверно потому, что очень хотела быть с ним вместе! И он хотел!

Дорохов снова сбросил одеяло на пол.

— Пойдем, моя ненаглядная, закрепим наш договор о переезде ко мне.

— Опять? — улыбаясь, удивилась Инна, — Ты же сказал, что «подустал», а сам на третий заход пошел.

— Я вот тоже думаю: и откуда у меня только силы берутся тебя трахать… ненасытная моя, сладкая девочка…

И они снова занялись любовью, и снова были вместе, и наслаждались близостью, и любили друг друга…

31

Похороны Валентины Николаевны Ватутиной взял на себя Дорохов.

Они с Инной несколько дней крутились, как заведенные, но все заказали, все оплатили, всех обзвонили.

За этой суетой и прошел Старый Новый Год — их первый совместный праздник, но в связи с трагическими событиями, в которые они «окунулись с головой», прошел он тихо с ноткой грустинки и без загадывания желаний (просто каждый про себя подумал об их совместном будущем и пожелал, чтобы оно было светлым и радостным)…

Хоронили Георгия Рудольфовича и Валентину Николаевну Ватутиных в один день на семейном кладбище.

Отпевать Валентину Николаевну в церкви при кладбище священник отказался, но Дорохова это не смутило: он заказал заочную заупокойную службу в другой церкви, не вдаваясь в подробности ее смерти. Свой поступок он объяснил Инне очень просто: никто не доказал ему, что Валентина Николаевна Ватутина сама покончила счеты с жизнью, а если так, то оставался малюсенький шанс на то, что ее все-таки убили, а раз убили — значит, она не самоубийца и заслуживает всех церковных обрядов наравне со всеми.

Людей на похоронах было немного — «друзья» у богатых людей убывают с уменьшением денег у их владельцев.

Не было роскошных траурных венков из живых цветов и еловых лап с траурными черными лентами и банальными надписями золотом от «огорченных» родственников и сослуживцев, не было охапок роз и гвоздик, приправленных траурными равнодушными речами и воспоминаниями, не было шикарного гроба с золотом и шелком, но люди, собравшиеся у могилы, искренне переживали безвременную смерть Ватутиных. Смерть делает жизнь невыносимой для любящих сердец — особенно страдали дети, прощаясь с родителями.

Что с ними теперь будет?

Этот вопрос мучил всех взрослых, собравшихся проводить Георгия Рудольфовича и Валентину Николаевну в последний путь.

Надежды Дорохова и Инны на родственников Ватутиных не оправдались. Федин по своим каналам быстро разыскал родственников с обеих сторон: и близких, и дальних. Но ни двоюродные и не пятиюродные родственники Ватутиных, узнав, что ни процветающей транспортной фирмы, ни недвижимости, ни денег у «богатых» наследников-сироток нет, после похорон быстро собрали свои пожитки и возвратились восвояси — среднестатистическая двушка в блочной девятиэтажке в придачу к двум несовершеннолетним избалованным детям никого из родственников не вдохновила на «подвиги». Дети остались «бесхозными» и надо было срочно решать, куда же их все-таки определять.

Если с Властелиной вопрос о ее самостоятельности можно было как-то решить: девушка через суд потребовала признать ее дееспособной, предоставив контракт с косметической фирмой (Инна уговорила руководство помочь девушке-сироте, взяв ее на работу на неполный рабочий день), то с Виктором дело обстояло много хуже — органы опеки и попечительства начали оформлять мальчика в детский дом.