Новогодний Подарок - Нинель Лав

— Понятно теперь, почему ты с оформлением документов тянула… Значит, дом полностью мой и квартира моя старая тоже моя! Ну, ты и стерва!

Вздохнув, Анна отошла к двери, подальше от рассерженного Дорохова.

— Стасик, тоже так сказал, — вздохнула лже-хозяйка дома. — Вчера Стасик попросил документы на дом и на квартиру, чтобы решить вопросы с нашей недвижимостью — он думал, что квартира и дом мои… Ну и пришлось ему все рассказать.

— А со мной почему не поговорила? Мы бы все решили…

— Поговорила? — вскинулась бывшая жена. — Тебе не до меня было — ты объект в Сибири сдавал, мотался туда-сюда, где тебе было со мной говорить. Вот я и пошла на хитрость…

— Хитрость? Это обман, мошенничество! — возмутился Дорохов, начиная закипать. — Я целый год на съемной квартире жил, пока новую не купил.

— Так купил же! И пассию себе тут же завел, — выкрикнула обиженная Анна, так, же, как два года назад, когда они выясняли отношения.

— И что? Мы с тобой развелись, — набычился Дорохов и, словно вернувшись в то далекое совместное житье, сжал кулаки.

— А ты знаешь, что твоя Людка меня со Стасиком познакомила, а потом тебе же про меня насплетничала, — не унималась его бывшая.

— Аня, мне эти ваши бабские разборки не интересны, да и женат я уже — другие у меня интересы, — Дорохов, вспомнив про Инну, как-то сразу остыл — не будь всего этого обмана, Инна не приехала бы «сторожить» дом в Новый Год, и они никогда бы не встретились — чтобы тогда было с ним… с ними… — Давай мирно все решим.

— Мирно? — не поверила Анна, вскинув на бывшего удивленные глаза — с ней он никогда не был таким покладистым и вежливым, и всхлипнула. — И заявление в полицию писать не будешь? Стасик, сказал, что если я буду «под следствием», то он со мной разведется и ни в какой Париж не возьмет.

— Ничего я писать не буду, — успокоил ее Дорохов. — Значит, дом и квартира мои?! Когда ты их освободишь?

— В квартире я давно не живу и вещей моих так нет — забирай, ключи у тебя есть, а дом… Стасик вчера, как узнал обо всем, собрал свои вещи и уехал в Москву, он сказал, что в чужом доме жить не хочет, и чтобы я тебе все рассказала, а не то развод… Вот я и рассказала. Дай мне недельку, я все свое сложу и увезу…

— Договорились, — согласился Дорохов. — Роя я оставлю себе, ты все равно уезжаешь, а машину я у тебя куплю за ту же цену, что ты покупала — сделаю жене подарок вместо свадебного путешествия!

55

— Не, пшепрашем, я на сабя такой грех не возму, — несколько раз повторил старческий осипший голос за тонкой деревянной перегородкой, мешанину слов из разных языков.

В ведро полилась какая-то жидкость, и все стихло.

Но от звуков человеческого голоса и льющейся воды, Инна очнулась. Открыла глаза, сглотнула горький противный ком в горле — ужасно хотелось пить, и осмотрелась. Она лежала на некоем подобии кровати на толстенным набитым сеном матрасе и накрытая допотопным шерстяным одеялом в крошечной комнатушке без окон и с одной дверью. Сквозь щели в дощатой стене, отделяющей комнатушку от другого помещения, в комнатушку просачивался тусклый свет.

Инна резко села в кровати, голова закружилась, и она вынуждена была привалиться к дощатой перегородке, чтобы не упасть с кровати. Посидев немного с закрытыми глазами, она переждала головокружение, медленно открыла глаза и решила, что теперь будет двигаться с большой осторожностью — по-видимому, она долго была без сознания, раз не помнит, как очутилась в этом незнакомом месте.

— Еднэ дэло паненку приняти, панове ворожевати за джицко, — вновь за дощатой стеной заговорила сама с собой старуха, скрюченными пальцами вытирая увлажнившиеся вдруг глаза. — Ежели я не бува б такой дурой, то бува б у мяне цурка, джефчинка-ведманка, горя б не чула! Теперича майся еднэ, та шукай согласованку…