Малера - Хелен Кир

В голове бомбит непрерывно ее имя. Мой напор неуправляем, но приносит суперкайфовые ощущения, особенно когда малышка перестает брыкаться и замирает. Сквозь приоткрытые веки наблюдаю, как она успокаивается. Обволакиваю ее языком, не могу удержаться, тут же касаюсь ее и судорожно замираю. Ее рот — погибель. Этот вкус не забыть никогда. Этот священный акт смахивает последние сомнения того, что она не моя. Лера Архарова росла, чтобы мне принадлежать. Теперь я понимаю это четче.

И я позволяю себе её одержимо засасывать. Не могу удержаться. Не способен сейчас.

Лера порывисто вцепливается ногтями в мои плечи и уже слабее, но все же пытается отодвинуться. Нет. Без вариантов. Пользуюсь ее поднятыми вверх руками, подхватываю под спину и шею. Блокирую, не отрываюсь от губ. Не хочу. Мне мало.

Так ничтожно мало, что готов тут долго стоять, не отрываясь. Но все же, прекращаю и прижавшись к ее щеке, шепчу ей.

— Ты моя девочка. Моя теперь. Слышишь? Забудь Макса. Выброси его на хрен из головы.

— Что ты несешь, Мот? — дергается в руках.

— Лер, все не так теперь, — сжимаю крепче. — Будь со мной. Мы все решим.

— Да что ты собрался менять? — сердится она. — Это невозможно. В смысле, что ты там себе надумал.

— Почему?

Раздается громкий стук в дверь, которая сразу же открывается, и входит отец. Я успеваю выпустить Леру из рук.

— Ребят, уже накрыли на стол. Идем. Что вы тут все решаете?

— Ребус, бать. Называется «Невозможное возможно».

9

— Будьте готовы вечером. Идем слушать Шуберта и Брамса. Вот билеты. Взяла всем! — тычет назидательно в нас пальцем теть Лада. — Эй, вы двое — обязательно!

— Я не могу! — сопротивляется Лера.

— Можешь, — спокойно говорит ее отец. Он откидывается на стуле и поднимает на дочь предостерегающий взгляд. — Можешь, Лера. Не будем маму расстраивать.

— Спасибо, милый, — благодарит его жена.

Перевожу взгляд на пылающую негодованием Леру. Злится. Ну это нормально. Архарова включила режим турбо-сука. С любопытством наблюдаю эту трансформацию. Глаза так ярко сверкают, что поражаюсь. Из зрачков льется сногсшибающий огонек бешенства, который с трудом гасится, когда приходится отвечать своим родителям. Но как только я ловлю эту ядерную смесь, то становится не до смеха. Это лазер яда, вспарывающий кожу и заполняющий поры, вздувающий отвар, распространяющийся по всему организму с космической скоростью. Вот это Лерку коротнуло. Такого еще не наблюдал. Это из-за поцелуя, что ли? Так он не последний.

— Лерунь, а ты не хочешь? Или перестала устраивать компания? А Макс как к классике относится? — могильным голосом завожу перечень вопросов.

Да, сдаю ее. Прямо при всех. Грязно играю.

— Макс? — вскидывает брови дядя Спарт. С ледяным выражением лица он откладывает столовые приборы и поворачивается к дочери. — Детка, кто это?

— Знакомый мальчик, — сдавливает мне со всей силы пальцы под праздничной скатертью, но при этом смотрит только на отца. Маленькая, а сжимает так, что кожу мне продирает. — Очень хороший, — арктически вещает и дерет мне дальше кожу. — Классику просто обожает.

— Лера, никаких глупостей, — придавливает весомостью аргумента ее родитель. Окатывает ее таким значительным взглядом, что понимаю когда-нибудь при малейшей промашке меня тоже придушат. Друг отца покруче Рембо, когда речь идет о его сокровище, но меня уже хрен остановить. Я готов. — В филармонию идем все. Не обсуждается.

— Да, пап. Матвей, не хочешь воздухом подышать? — по-змеиному улыбаясь, предлагает мне прогулку.

— Безусловно, Лера, — отодвигаю стул и помогаю ей выйти. — Прошу, — церемонно подставляю локоть.

Получив щипок, удаляюсь со своей гадюкой в сад под аккомпанемент перешептывания старших.

— Что это с ними? — мамин голос.

— Маш, не обращай внимания. Они всю жизнь ссорятся, — отмахивается тетя Лада.