Украденная невеста - М. Джеймс

Я чувствую еще один приступ паники. Если бы мы вернулись в Нью-Йорк, я, возможно, смогла бы определить, где я нахожусь, но я ничего не знаю о географии вокруг Москвы. Россия для меня совершенно чужая, и мысль о том, что меня держат в плену где-то в русском лесу, угрожает захлестнуть меня еще одной безнадежной волной страха.

Виктор. Я могу не знать Россию, но мой муж знает. Приедет ли он за мной?

Эта мысль заставляет меня замереть. Мне раньше не приходило в голову, что он может и не прийти, только то, что может не хватить времени, но если он решил, что от меня больше проблем, чем я того стою как его жена и будущая мать его ребенка, это был бы простой способ избавиться от меня. Он может позволить им делать, что они захотят, и сказать Луке все, что ему заблагорассудится, например, что он не смог добраться до меня вовремя, не смог найти меня, что они хотели чего-то, чего он не мог дать. Возможно, это его способ расстаться с браком, который, как я подозреваю, я могла сделать таким же неприятным для него, каким он был для меня.

Впрочем, не совсем неприятным.

Последнее, о чем я хочу думать прямо сейчас, это сложности того, чем мы с Виктором занимались в постели или, скорее, того, что он делал со мной. Я не знаю, достаточно ли этого, чтобы преодолеть трения между нами, то, как я отказалась подчиниться его воле, или он просто выберет выход, который не будет иметь тех же последствий, что отправка меня обратно к Луке.

Или…есть еще одна ужасающая возможность, о которой я еще не думала. Что, если это и есть Виктор? Я до сих пор не знаю, как умерла его первая жена. Я не знаю, какую роль, если таковая была, сыграл в этом Виктор. И внезапно приходит осознание того, что существует вполне реальная вероятность того, что после моей реакции на то, что я увидела его бизнес здесь, Виктор решил, что пришло время его второму браку прийти к концу самым решительным образом.

Черт. Черт, черт, черт. Я крепко сжимаю глаза, заставляя себя думать сквозь страх. Мне приходилось делать это раньше, в худшие времена с Франко, когда спасти себя означало забыть о собственном страхе и боли и успокоить его. Я была одна и раньше, и я спасла себя. Я не могу полагаться на Виктора, независимо от того, его это рук дело или нет. Если это не он, я все еще где-то в русском лесу, бог знает. Как далеко я от него? А если это так, тогда еще более важно, чтобы я выяснила это для себя.

Я слышу движение позади себя и замираю. По полу раздается скрежет, как будто передвигают стул, а затем грубый голос, говорящий по-русски. Я не могу понять ни слова из этого, но он звучит сердито, его голос отрывистый и резкий, так, что заставляет мое сердце учащенно биться в груди. К первому голосу присоединяется второй, переходящий в глубокое, грубое рычание. Они не утруждают себя понижением голоса, либо потому, что не понимают, что я проснулась, либо потому, что предполагают, что я не знаю язык, что определенно так и есть. И я не хочу, чтобы они поняли, что я уже проснулась.

Мое сердце колотится так сильно, что я слышу его биение у себя в ушах. Я стискиваю зубы, изо всех сил стараясь дышать ровно, а руки не сжимать в кулаки. Будь храброй, будь храброй, повторяю я себе неоднократно, и мне интересно, переживу ли я это, будет ли это самым трудным, с чем мне придется столкнуться. Я, конечно, чертовски на это надеюсь.

Я слышу приближающиеся шаги, тяжелые по половицам. Думаю, это за мной, а затем чувствую, как чья-то рука хватает меня за плечо, перекатывая на спину.

— Я думаю, она очнулась, босс, — говорит мужчина, нависающий надо мной, на английском с сильным акцентом. Мое зрение все еще проясняется после наркотиков, поэтому я не могу точно разглядеть его черты. Я вижу, что он коренастый и с толстыми губами, его похожие на сосиски пальцы впиваются в ложбинку моего плеча, когда он переворачивает меня. — Время немного повеселиться.

— Ты знаешь правила, Андрей, — говорит мужчина позади него таким же хриплым голосом.