Жена самурая - Виктория Богачева

У мальчишки до сих пор не сошли с лица оставшиеся после той стычки синяки. А он все еще не знал ее истинных причин и главного виновника, хотя и наказал Таро.

Сын смотрел на него несчастными глазами: он не собирался рассказывать о драке, но так хотел увидеть матушку, что совсем забыл придумать правдоподобную ложь про ссадины, и когда она спросила, не сумел ее обмануть.

— А я вел себя хорошо, отец! — Кенджи поспешил привлечь внимание Такеши.

Таро с неодобрением покосился на младшего братишку. Хвастовство у их отца было не в почете, и Кенджи буквально напрашивался на долгую отповедь о том, что настоящий самурай не должен говорить о своих достижениях вслух.

Но, кажется, отец пребывал в слишком хорошем настроении, вернувшись домой, потому что лишь посмотрел на младшего сына, не став того отчитывать.

— Я обязательно спрошу об этом у твоих наставников, — пообещал Такеши, и маленький Кенджи внезапно смутился, опустив голову.

Наоми вновь рассмеялась и взъерошила ему волосы.

— Кенджи старался вести себя хорошо,

— Таро, Кенджи, ступайте, — Такеши повел головой в сторону дверей. — Таро, свадебная церемония Хоши не отменяет твоего наказания.

Старший сын кивнул, закусив губу, торопливо поцеловал руку матушки и ужом выскользнул из комнаты. Кенджи понесся за ним следом вприпрыжку, и вскоре по коридору разнеслось гулкое эхо их быстрых шагов.

Наоми проводила сыновей долгим взглядом и посмотрела на мужа.

— Я запретил ему присутствовать на ужине сегодня и завтра. Пропустит все, кроме самой церемонии, — отозвался Такеши в ответ на ее немой вопрос. — Будет есть вместе с самураями, пока не научится себя вести.

— Такеши… — начала она, но он резко мотнул головой.

— Это не обсуждается. Таро набросился на мальчишку с кулаками, словно он не самурай, а крестьянин.

— Но ты знаешь, почему он так поступил?

— Это не имеет значения, — отрезал Такеши. — Какой бы ни была причина — мой сын не должен так поступать.

— А ты спрашивал его? — Наоми смахнула с глаз упавшую на лоб прядь.

— Да. Таро молчит, — он хмыкнул скорее довольно, чем нет. — Не тревожься об этом. Мальчишка знал, чем все закончится.

Она подавила вздох. Легко сказать — «не тревожься»! Словно беспокойством было легко управлять! Конечно же, она волновалась и переживала.

— Я не могу не тревожиться, — она грустно улыбнулась. — Я его мать.

— Знаешь, на второй год, когда мы поехали в Камакуру, Санэтомо-кун тоже затеял драку прямо во время чайной церемонии, — Такеши хмыкнул. — Я тогда подумал, что, будь он моим сыном, то не смог бы еще неделю сидеть после порки за подобную выходку.

— Но?..

— Но, как видишь, я размяк за прошедшие годы, — он продолжал улыбаться. — И Таро сидел верхом уже через пару дней.

— Такеши… — Наоми покачала головой. Она понимала, что так веселит ее мужа, но не могла разделить с ним его усмешку. — А как… как там Хоши? — ее голос дрогнул, и ей пришлось замолчать ненадолго. — Она не зашла ко мне… я ждала все утро.

— Она не хотела тебя тревожить. Ханами сказала, что лекарь дал тебе вчера настойку, после которой ты должна была спать почти сутки, — Такеши неторопливо снял с пояса катану и вместе с кинжалом привычно разместил ее на специальной подставке. Он прошелся по комнате, скинул куртку и умылся холодной водой из кувшина, разбрызгивая капли по татами.

— Кажется, я слишком привыкла к его травкам, и они перестали на меня действовать, — она села и подтянула прикрытые тонкой простыней колени к груди, обхватила их ладонями и положила на правое острый подбородок. — Я проснулась еще на рассвете.

— Я скажу Хоши, что ты не спишь.

— Как Санэтомо-кун? — Наоми улыбнулась, вспоминая неприкрыто восхищенный взгляд юноши. — Все еще от тебя без ума?

Такеши хмыкнул и подошел к ней и опустился рядом на татами, и Наоми скользнула ему под руку, поцеловала колючий от щетины подборок и шепнула на выдохе в губы: