Пташка - Ксения Скворцова

Друзья развели костёр на откосе у реки. Ивар сидел скрестив ноги и отстранённо смотрел на огонь. Мягкий шелковистый песок приятно холодил босые ступни. Ночь стояла безветренная и тихая, запахи дыма, воды и хлева успокаивали, напоминая, что они, наконец, были по эту сторону леса, среди людей и под кровом.

— Если твой отец узнает, убьёт меня, — весело сказал Бьярки. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и рассеянно перекусывал былинку. — Мы с тобой, вдвоём, отрезанные от наших, в заброшенном хуторе.

— Ты не виноват, — негромко отозвался его друг, чуть качнув головой. По чёрным прядям скользнул отблеск костра. — Наверстаем остальных, увидишь, всё обойдётся.

— Я не должен был этого допустить. Хотя, я даже рад, что мы заблудились. — На губах Бьярки заиграла улыбка, от которой сердце любой девушки бы вмиг захолонуло. — Хозяйская дочь хороша, а? Прямо медовый пряник. — Глаза юноши заблестели. — А, впрочем, даже чересчур приторно. Мне отчего-то с самого утра хочется полуницы. — Губы Бьярки расплылись в ухмылке, и он мечтательно уставился на звёзды. — Что ж, за ягодами она уже ходила, завтра покажу ей, где цветёт папоротник. — Он усмехнулся и потянулся всем телом, словно лесной кот.

— Оставь её мне, — сказал Ивар.

Он смотрел на друга через костёр, и пляшущие язычки пламени, отражаясь в каре-зелёных глазах, казались болотными всполохами.

— С чего бы это? — не переставая улыбаться, удивился Бьярки, привстав на локте. — Девчонка как девчонка. И взглянуть особо не на что.

— Когда ты поднял её на руки, мне захотелось отнять её у тебя, — прямодушно ответил Ивар.

Бьярки коротко рассмеялся, скрывая замешательство:

— Если она тебе так глянулась, мог бы быть с нею поучтивей.

— Тебе-то не всё равно, она или хозяйская дочь?

— Ну, этой-то теперь лишь подмигни, за мной на край света побежит, а хозяйскую дочь ещё умаслить надо, — ухмыльнулся Бьярки.

Ивар без улыбки продолжал смотреть на друга.

— А ты отбей, — с вызовом предложил Бьярки. Усмешка задерживалась на его губах, но постепенно стала покидать глаза.

— Она так пришлась тебе по сердцу?

Бьярки огрызнулся:

— Говорю же, там и глядеть не на что. Тебя-то она чем привабила?

Ивар промолчал.

— Ладно, наплевать. Подолов на свете полно, а брат у меня один. Пусть твоя будет красна ягода.

— Не пожалеешь?

— Ты меня знаешь, найду об кого погреться. Это всего лишь девчонка. — Он зевнул и подошёл к Ивару, обняв его. — Идём, а то меня прямо на земле сморит.

***

Гнеда сама не поняла, как сумела уснуть в эту ночь. Стоило смежить глаза, и перед ней будто живой вставал Бьярки, насмешливый и лучистый, и его спутник, нелюдимый и враждебный.

Девушка ничего не рассказала подруге о своей утренней встрече, но вскоре и без того вся деревня знала о чужаках. Пчёлка не могла говорить ни о чём ином, описывая Гнеде каждую подробность внешности и облачения незнакомцев, которые ей удалось рассмотреть через щель в заборе или узнать со слов дочери старосты. Вот уж кому повезло, так повезло. А Гнеду брала оторопь оттого, что ей вновь хотелось услышать волнующий дурман, исходивший от Бьярки, почувствовать прикосновение тёплых рук и брызг воды на коже.

Чего-чего, а воды на следующий день хватало. Ещё на восходе солнца даже самые ленивые селянки выходили черпать росу, которая, по поверьям, в это утро обладала чудодейственной силой даровать красоту и продлевать молодость.

С самого утра парни подлавливали девушек, норовя окатить их ледяной колодезной водой, да и те в долгу не оставались. Под всеобщий хохот самых ражих обидчиков сообща ловили и сбрасывали в реку.

По всей деревне стоял смолистый запах дыма, всюду топили бани для стариков и больных и тех, кто не отважится сегодня окунуться в реку.