Пташка - Ксения Скворцова

Бьярки улыбался, и Гнеда не могла понять, дразнит ли он её или говорит взаправду. Юноша вышел из тени на солнце, и в глазах его заскакали мелкие озорные искры, а разворошённые ветром пряди тронуло золотом. Его спутник, сощурившись от яркого света, казался подле него ещё бледнее и мрачнее.

Гнеда была рада, что неловкий разговор окончен. Нелюбезность одного и чрезмерная весёлость другого вызывали смутную досаду. Она пошла своей дорогой и уже собиралась подобрать понёву, чтобы переходить реку, когда до неё донёсся крик:

— Погоди!

Гнеда обернулась и удивлённо взметнула брови — к ней спешил Бьярки. Слегка сбившимся от бега голосом он выдохнул, обнажив в улыбке ровные зубы:

— Подол замочишь.

В тот же миг его лицо оказалось так близко, что она смогла разглядеть бледные веснушки на желтоватой коже и синие крапинки, разбегавшиеся от зениц. Глаза Бьярки были ясно-голубые, как небо в первый осенний день.

Одним уверенным движением он подхватил её на руки, под коленки, как ребёнка, и понёс через брод. Гнеда успела лишь сделать глубокий сдавленный вдох. Она была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Дабы удержать равновесие, девушке пришлось опереться о плечо Бьярки, на что тот довольно улыбнулся.

Даже через суровое шерстяное сукно рубашки Гнеда чувствовала тепло, исходившее от его тела. Выбившаяся из косы прядь коснулась лица юноши, но он словно не заметил этого.

Вода размеренно журчала под ногами, пока он спокойно и неторопливо преодолевал сопротивление волны. На середине потока Бьярки оступился, и пока юноша крепче перехватывал её, Гнеда на короткое мгновение ощутила на своей шее его дыхание. Он пах чем-то сладковатым. Травой, ночью, проведённой в лесу, здоровым мужским потом, лошадью и костром. И ещё чем-то знакомым и в то же время неуловимым.

Когда он осторожно поставил девушку на ноги на берегу, она чуть пошатнулась, опьянённая и смущённая его близостью. Бьярки угадал это. Он мягко засмеялся и негромко спросил:

— Отблагодаришь?

Гнеда непонимающе вскинула на него глаза.

— Угостишь ягодкой? — Он задержался взглядом на её губах, потом его взор скользнул к лукошку, которое Гнеда прижимала к животу, а в уголках смеющихся глаз пролегли мелкие морщинки.

Она вспыхнула и, развернувшись, быстро зашагала по тропинке.

— Ну, хоть поцелуй тогда! Смотри, должна будешь! — крикнул он ей вслед и беззлобно рассмеялся уже во весь голос.

Гнеда обернулась. Бьярки шёл обратно к другу, а тот стоял возле самой воды, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на девушку из-под нахмуренных бровей.

7. Солнцеворот.

— Ивар, полегче! До смерти меня решил засечь? — изнеможённо хохотал, лёжа на скамье Бьярки. — На венике листьев не осталось, одни розги!

Оба были красные и потные. Они уже давно сидели в бане и никак не могли напариться вдоволь. В очередной раз бросившись с разбегу в студёную реку, нагие и обессиленные, они выбрались на берег и рухнули прямо на траву.

— Хорошо-то как, — сказал Ивар, глядя в голубое небо, забелённое лёгкой дымкой.

Закатное солнце понемногу проваливалось в розовую громаду облаков на западе.

— Идём, спина стынет. — Бьярки вскочил и рывком поднял друга за руку.

Они остановились у старосты, который оказался более чем гостеприимным. Он, в отличие от Гнеды, сразу смекнул, сколько могли стоить пояса, оружие и кони путешественников. Без лишних расспросов он приказал своему сыну проводить молодых господ, куда они пожелают, а сам любезно предложил им перевести дух с дороги в собственном доме.

Переодетых в чистое, освежённых и разомлевших после бани и сытного кушанья гостей хозяйка свела спать на сеновал над конюшней. Но им хотелось продлить вечер, полный простых удовольствий, особенно ярких после лишений предыдущих дней.