Пташка - Ксения Скворцова

Вскоре перед ними лежали две плотно набитые сумки. Катбад накинул сверху поддёвку и туго перетянулся поясом.

— Куда мы идём? — спросила девушка, когда Кузнец наконец остановился и посмотрел на неё.

— В Завежье, к Твердяте.

Твердята была кормилицей Гнеды. Рано овдовев, она вернулась в родную деревню, где у неё появилась новая семья.

— Мне нужно в Вежу, взять свои…

— Мы не можем возвращаться, это опасно.

— Но…

— Не хватайся за вещи. Были бы руки, наживёшь ещё. Идём.

С этими словами Кузнец водрузил одну из сумок Гнеде на плечи и подтолкнул к двери. Они вышли через задний двор, сразу за которым начинался лес.

Гнеда обернулась. Отсюда ещё была видна Вежа, растерянно озиравшаяся вокруг пустыми глазницами своих окон.

Катбад коротко присвистнул, и через мгновение Гром уже яростно бил пушистым хвостом, путаясь у них под ногами. Кузнец шёл уверенно и быстро. Гнеде приходилось почти бежать, чтобы не отставать от него. Время от времени Катбад оглядывался и только прибавлял шагу. Постепенно они оказались на едва заметной тропе, то и дело терявшейся в молодой траве. Пёс убежал вперёд, радуясь непредвиденному путешествию, и с восторгом принялся ловить крапивниц и рыжегрудых малиновок, испуганно вспархивающих из-под его огромных лап. Недавно распустившиеся листья были не больше прясленя и не давали защиты от весеннего солнца, потихоньку карабкавшегося всё выше на небосклон. Гнеде стало жарко, и она с удовольствием думала о роднике, который должен был встретиться на их пути. Если бы не суровое молчание Кузнеца, можно было бы вообразить, что они отправились рубить шалаш на тетеревином току или собирать живицу этим погожим утром.

Когда путники добрались до ключа, Катбад разрешил передышку.

— Стереги! — приказал он собаке, и Гром послушно засеменил назад по тропе.

Кузнец проворно свернул из бересты два маленьких чужлика, и Гнеда с наслаждением напилась и обтёрла пот с горячего лица. Она, наконец, поймала взгляд Кузнеца, но тот сразу опустил глаза и провёл рукой по мокрым курчавым волосам. И когда только в его соломенно-русых прядях появилась седина?

— Твой старик всегда боялся, что они придут. Словно ждал этого, — глядя мимо девушки, промолвил Катбад после недолгого молчания. Он зачерпнул воды и не спеша выпил. — Домомысл говорил всем, что нашёл дитя на пороге, так ведь это неправда. Тебя из рук в руки передал ему человек. Незнакомец. Всадник в хорошем плаще и с добрым клинком на поясе. Платок, в который ты была завёрнута, не зазорно было надеть боярыне, так говаривал твой старик.

— Что? — вскрикнула девушка, вскакивая с земли. — И ты таил это от меня?

— Домомысл так решил, — развёл руками Катбад. — Он не желал, чтобы в деревне заподозрили, что ты имеешь отношение к богатой семье. И тебе это знать было незачем.

Первое время старик надеялся, что всадник вернётся, но годы шли, а никто не являлся. В те времена в княжестве была смута, всё встало с ног на голову, многие рода попали в опалу. Кто знает, какое несчастье забросило тебя в наши края. Была ли ты нежеланной дочерью, от которой стремились избавиться, или же любимым дитя, спасаемым от грозы, нависшей над домом, мы не знаем. Домомысл верил во второе и считал, что никто из твоих родичей не уцелел, раз они не разыскали своего младенца. С тех пор он лишь боялся, что появятся те, по чьей воле ты оказалась разлучена с родителями.

— Он никогда не говорил мне этого... Как он мог? А что, если, — глаза Гнеды страстно загорелись, — если это был мой отец?! Как Домомысл мог не рассказать мне хотя бы перед смертью! Ведь он видел его, говорил с ним! —Девушка опустилась на траву и обхватила руками виски. Вдруг новая мысль посетила её. — Но эти люди, ты думаешь, они…