Сведенные судьбой - Лиза Клейпас (2023)

— То, как это выглядело. То, как себя вела миссис О’Кейре. Этот мужчина, которого увидела леди Сент-Винсент. Что-то не так с тем местом.

Опершись рукой на раму, Габриель оглядел тихую улицу за окном, потом побарабанил пальцами по Дереву.

— Я доверяю твоим инстинктам, — сказал он наконец. — Ты видел столько разных бед, что понимаешь, откуда они могут нагрянуть. Но в полиции нас слушать не станут: нет убедительных улик. И я не знаю ни одного компетентного детектива во всем управлении: они либо коррумпированы, либо просто идиоты.

— Я знаю, с кем поговорить.

— С кем?

— Лучше не называть его имени. Он говорит, что большинство лондонских детективов примелькались: в преступном мире известно, как они выглядят, какие у них привычки, поэтому вся их работа бессмысленна. Скоро у них в управлении устроят чистку и организуют специальный отдел. Это пока секрет, кстати.

Габриель вскинул брови:

— Откуда тебе известно то, чего не знаю даже я?

— Вы многое пропустили, — заметил Драго. — Женитьба и все такое.

На губах Габриеля появилась улыбка.

— Свяжись со своим человеком, и как можно скорее.

— Сегодня вечером.

— И еще одно. — Габриель заколебался, почти страшась ответа на вопрос, который собирался задать. — У тебя возникли какие-нибудь сложности с леди Сент-Винсент? Может, она спорила с тобой, пыталась от тебя ускользнуть?

— Нет, милорд, — сухо ответил Драго. — Она кирпич.

— О? — Габриель был потрясен. — Хорошо. Он пошел наверх на поиски жены, ломая голову над заявлением Драго. В Лондоне на уличном жаргоне назвать кого-то кирпичом означало дать самую высокую оценку, которая предназначалась лишь мужчинам, при этом мужчинам исключительно преданным и имевшим доброе сердце. Габриель еще ни разу не слышал, чтобы Драго отпускал кому-либо подобный комплимент. На самом деле ему вообще не доводилось слышать, чтобы женщин когда-нибудь так называли.

Голос Пандоры доносился из ее спальни, где она переодевалась и приводила прическу в порядок. Габриелю удалось настоять, чтобы она спала с ним в одной постели. Сначала супруга выдвинула несколько несмелых возражений, упирая на то, что у нее беспокойный сон, и это было правдой. Тем не менее, когда она стала будить его, брыкаясь и ворочаясь во сне, ему пришлось решить ее проблему — и свою тоже! — неистово занимаясь с женой любовью, пока она не засыпала как убитая.

Подойдя к дверям спальни, Габриель остановился, улыбаясь, потому что услышал, как Ида читает своей хозяйке лекцию о том, что настоящая леди должна быть болезненной, видимо, вдохновившись статьей из какого-нибудь бульварного листка.

— …и дамам не полагается носиться из комнаты в комнату, чтобы помочь слугам, — проговорила горничная. — В статье написано, что вы должны раскинуться на кушетке, такая хрупкая и бледная, и чтобы все бегали вокруг вас.

— То есть доставлять всем неудобства, да? — сердито спросила Пандора.

— Все просто обожают болезненных леди, — довела до ее сведения горничная. — В статье цитируют лорда Байрона, который утверждал: «Есть прелесть в женской слабости».

— Я много читала Байрона, — негодующе заявила Пандора, — и уверена, что он не писал такой ерунды. «Слабость…» Господи помоги! Что за газеты ты читаешь? Это само по себе ужасно, — предлагать здоровым женщинам вести себя как инвалидам, но приписывать всякие глупости прекрасным поэтам, чтобы только продать свою…

Габриель постучал в дверь, и голоса смолкли. Сделав равнодушное лицо, он вошел в комнату и был вознагражден очаровательным видом жены, на которой не было ничего, кроме корсета, нижней сорочки и панталон.

Широко раскрыв глаза от удивления и залившись краской с головы до ног, Пандора прочистила горло и произнесла, запинаясь:

— Добрый вечер, милорд. Я как раз… переодеваюсь к ужину.