Измена: ты больше не мой - Екатерина Лискина

Сколько я там стояла, не чувствуя холода и воды — не помню. Очнулась, когда меня ухватили за плечи поволокли в здание, попутно тормоша.

— Алина, Алина Валерьевна, с тобой все хорошо? — мой непосредственный начальник и босс всех в этом офисе, Станислав Александрович даже сумел состроить достаточно обеспокоенный вид. Хотя ему всегда и на всех было наплевать.

— Да у нее чп в личной жизни, Стасик! — вездесущая Мариванна конечно же была тут, трясла своим шиньоном, звенела бусиками. Старая стерва. — Алинка твоя поймала своего неблаговерного на горячем, прямо без трусов, представляешь! У мужика ни стыда, ни совести, ни показать чего, а он все туда же, баб менять. Тьфу!

Мне захотелось вырваться из сильных рук, что удерживали меня за плечи, не давая упасть и вцепиться в седые патлы. Сама же отвела меня, а теперь смеется! Дрянь! Вместо этого я сцепила зубы и, как могла спокойно, спросила:

— Шеф, можно я возьму отпуск за свой счет по личным обстоятельствам? На неделю. — И уже этой швабре в бусиках: — Спасибо, что открыли мне глаза, без вас бы я никогда не узнала, что Виталик мне изменяет!

У шефа стало такое лицо, что Мариванна, которую он обычно называл “тетя Маша”, сначала спрятала свои мощи, обряженные в нечто цыганистое, за свою же швабру, а потом бочком, бочком — пропала где-то в коридорах.

Я же потихоньку стала оттаивать. Точнее — замерзать. Почувствовала и холод, и промокшую насквозь одежду, и что меня бьет мелкая дрожь, а у шефа очень большие и теплые ладони.

— Так, — у Станислава Александровича был низкий, бархатный голос, который заполнял сразу все помещение, — Камиль, ты идешь с нами, посидишь в приемной, проследишь, чтоб никто нас не беспокоил.

— А ты, моя дорогая, — он приобнял меня и повлек к лифтам, — сейчас пойдешь, переоденешься и мой шофер отвезет тебя домой. Неделя отпуска это слишком, у нас в следующий вторник важные переговоры, но сегодня и завтра я тебе подпишу. За два дня и выходные оклемаешься и в понедельник придешь, надо подготовить документы, перезвонить партнерам, в общем, без тебя никак.

Под это басовитое воркование мы с боссом и Камилем, охранником, загрузились в лифт, проехали до своего этажа и пошли в приемную, возле которой уже собралось некоторое количество народу.

— Все вон! Камиль, постоишь у входа, никого не пускай. — шеф завел меня в приемную, пошуршал в моем шкафу, разыскивая сменную одежду. Я всегда держала там запасную юбку на случай форсмажора, кофе ли пролью, чернилами ли испачкаюсь и туфли на низком каблуке. Все таки на шпильках я уставала, особенно если задерживалась допоздна с документами и тогда, уже в отсутствии шефа, позволяла себе эту маленькую слабость, удобную обувь.

А вот блузки на вешалке не оказалось. Я уже успела подумать, что поеду в мокрой, но тут шеф пропал из виду и появился уже со своей рубашкой.

— Ты в ней утонешь, — констатировал он очевидный факт, ведь я была миниатюрной, а в шефе было хороших стовосемьдесят, если не больше, и косая сажень в плечах, — но тебе не на подиум, а под пальто должна влезть, она тонкая. Иди в мой кабинет, переодевайся, я тебя тут подожду.

Он даже отнес мне все в кабинет, и отвел меня за руку, и нашел нераспечатанные колготки в нижнем ящике моего стола. Я не могла поверить, ведь всегда считала, что мой шеф вообще меня не замечает, я для него тень с документами и кофе, и больше ничего.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы переодеться. Я сняла и нижнее белье, подумав, что под широкой рубашкой босса отсутствие лифчика будет незаметно, тем более, что грудь у меня небольшая, а юбка на ладонь ниже колена тем более скроет от окружающих отсутствие трусиков. Ехать же в мокром означало застудить придатки, то еще “удовольствие”. Я быстренько оделась, краснея от собственной смелости, кое-как перехватила рубашку ремешком от юбки и уже собиралась выходить, как услышала, что в приемной начинается скандал.