Измена: ты больше не мой - Екатерина Лискина

— Я тебе зарплату подниму, — не дал развить мне тему шеф, — у меня сестра с такой проблемой, я имею некоторое представление.

— Вот и решили, вот и прекрасно, — хозяйка дома поднялась из-за стола, легонько попинала своего собако-демона. — Я сейчас поставлю еще раз чайник, а ты, Станислав, отведи Алину в гостевую комнату, помнишь, ты там ночевал прошлый раз. Где постельное белье лежит ты знаешь. Да и вообще, ты удачно заехал, в тахте начал заедать механизм, так что ты и ее заодно разложи. Алиночка, иди с ним, вдвоем будет сподручнее.

И мы пошли, по длинному, темноватому коридору, имеющему форму буквы Т, мы вышли из одной стороны верхней перекладины, на противоположном конце ее видна была дверь явно в хозяйскую спальню, а в длинной было еще две двери по обе стороны коридора. Одна двойная, с витражным стеклом, рисунок было не разглядеть в темноте, озаряемой только пробивающимся сквозь окна и витраж светом фонаря, а вторая обычная, без стекла.

— Я тут ночевал, когда у Тамары Васильевны был юбилей, — сказал Станислав, заходя в ту самую дверь без стекла и включая свет, а я залюбовалась его широкими плечами, — Ты тогда не пришла. Кстати, а почему? Ты же была в отпуске, но вроде никуда не летала, потому что вернулась такой же бледной, как и всегда.

— Я тогда с Андрюшей в больнице лежала, на очередном обследовании.

— Сколько ему, я забыл.

— Шесть с половиной. В первый класс идет. — О сыне я всегда вспоминала с нежностью. Он был очень похож на своего отца, но взял от Виталика только лучшее.

— Моей сестре пятнадцать, остались конечно кое-какие ограничения, но в целом — все хорошо. Главное, операция прошла успешно, дальше уже особых опасностей нет.

Я стояла столбом и наблюдала, как шеф разбирает тахту, скидывает на пол подушки, раскладывает ее на всю длину, как ходят на его спине мышцы, а бицепсы, казалось, сейчас порвут рукава рубашки. Я никогда раньше не смотрела на него, как на мужчину, для меня существовал только муж и сейчас очень удивлялась сама себе.

Мне так много хотелось сейчас у него спросить и я даже раскрыла рот для вопроса, но тут прибежал псодемон Булька, бросился ко мне, радостно вывалив язык, я отшатнулась, запуталась в чересчур больших тапках и упала бы, не подхвати шеф меня на руки.

И все бы хорошо, но его тапочки тоже были ему велики. Так что мы упали вместе — шеф на тахту, а я на шефа.

Глава девятая

Я побаивалась бультерьеров, все-таки репутация у этих собак сложилась так себе, поэтому и попятилась от бульки, запуталась в своих огромных цветастых тапках и вот к чему это привело: мы с шефом валяемся на старенькой тахте в квартире нашей общей коллеги и черт возьми, мне совершенно не хочется это прекращать.

Наощупь шеф оказался еще лучше, чем на вид. Я ощущала под своими ладонями его литые грудные мышцы, какой он горячий, даже сквозь рубашку, и… Упс! Кажется, я ему тоже нравлюсь и вовсе не как подчиненная.

Неизвестно, что было бы дальше, но тут в коридоре послышались шаги, явно направляющиеся в нашу сторону и возглас:

— Булька, ты где?

Мы со Станиславом буквально отлетели друг от друга, вскочили с тахты и разбежались по разным концам комнаты. Он начал шуршать в шкафу, видимо, доставая постельное белье, а я уставилась на какие-то безделушки, которых на комоде у тахты стояло просто море. Я стояла и смотрела на них, не видя, никак не могла отойти от шока.

Оказывается, мне нравится мой начальник, а я совершенно точно нравлюсь ему.

— Ну как вы тут? — спросила Тамара Васильевна, заглядывая к нам. — Смотрю, уже почти справились. Булька, вот ты где, опять пристаешь к гостям! Пойдем, мальчик, пойдем, я тебе дам еще косточку. А вы заканчивайте, заправляйте постель и приходите, чай я уже заварила.