Завтра будет солнце - Лука Бьянкини (2008)

Я снова отхлебнул «Гаваны». Клеопатра тем временем висла на всех, до кого могла дотянуться, но меня она не возбуждала. Я попытался переключиться и повертел головой, но увидел только постер с Человеком-Пауком, который пристроился на стенке моей комнаты. Мне стали слышаться странные звуки. Ключ в замке. Шаги. Тук-тук. Открывай, урод, а то дверь снесем нах! Подкрадываюсь к двери — никого. Дыхание учащенное, прерывистое, сигарета в пальцах не держится. На мгновение у меня перед глазами прокрутился самый кошмарный фильм моей жизни.

Дело было так. Года четыре назад, может, раньше, может, позже, я вернулся домой с какой-то костюмированной вечеринки, но не с карнавала, это точно. Эти гребаные вечеринки постоянно придумывали наши подружки, которые не знали, как убить время — и неслись одна за другой: бич-пати, лав-пати, увайт-пати, родео-пати и так далее. А фантазия у меня, сами знаете, неуемная, так что я каждый раз одевался в Человека-Паука — единственного нормального героя наших комиксов, не считая Дьяболика. Я обожаю Человека-Паука, поэтому…

…В тот вечер я запасся таким количеством кокса, что после вечеринки у меня его осталось дорожки на две, чтобы нюхнуть малость перед тем, как отправиться баиньки. Ведь с алкоголем ты рано или поздно отрубаешься, с кайфом же — нет. Короче, я так нахрюкался, что рухнул в кровать в чем был — в костюме Человека-Паука, даже не пописав. А ключ, блин, я оставил в замке. Приходит, значит, утром Маризела, наша филиппинка, которая на самом деле мексиканка, и натыкается на запертую изнутри дверь, и не может ее открыть, час стоит и звонит, никто не открывает. Что делать? Она звонит моей матери в Сан-Мориц, та, в свою очередь, звонит карабинерам, те, в свою очередь, поднимают на ноги пожарных, пожарные приезжают, в свою очередь, громко зовут меня по имени и хлещут по морде, чтобы привести в чувство. «Он жив, но в отключке», — сообщают они маме по телефону.

Открываю наконец глаза: опаньки! Они все стоят передо мной: мама, отчим и братец Пьер. «Ты мне больше не сын! Ты мне больше не сын!» — истошно вопит папаша, тряся меня за опутанный паутинками воротник. А я — ух, какая неловкая сцена — все никак не могу врубиться, где я и что я, и называю его дядя Бен!

Ну, за этим последовала одиссея, о которой рассказывать не буду. Хотя нет, пожалуй, расскажу, опустив монологи матери. Меня заставили немедленно сдать анализы, которые явственно показали, что я был накачан экстази и кокаином. И тогда мама, моя добрая матушка, поставила меня перед выбором: диспансер или психоаналитик. Разумеется, я выбрал психоаналитика, но вот избежать еженедельного анализа мочи в клинике мне не удалось. Контроль был железным, медсестра внимательно смотрела на мою пипиську, когда я мочился в баночку, и взгляд ее был столь суров, что у меня чуть было комплекс не возник — типа, может, он у меня слишком маленький? Мне пришлось несколько раз прошвырнуться по притонам, чтобы удостовериться, что у меня там все о’кей и я где-то на уровне выше среднего.