Завтра будет солнце - Лука Бьянкини (2008)

Она встретила поцелуй враждебно, со сжатыми холодными губами, держа голову прямо, руки вообще никак не двигались. Я пытался угадать, что ей должно понравиться, я пробовал работать языком и так, и сяк, я даже чуть покусывал ее и наконец понял: она не желала со мной целоваться. Я решил, разумеется, сделать вторую попытку, этому всегда учил меня братец: «Если сопротивляются, значит, еще больше тебя хотят».

Она отвесила мне пощечину, от которой я весь почернел.

— Свинья.

— …

— Бесстыдник и свинья.

Припечатав меня двумя словами, она оставила меня сконфуженно стоять у ворот цеха. Рот наполнен вкусом молодого вина, сказать нечего. Блин, я что, уже утратил свою способность просекать, готова ли девочка или не готова? Или они резко все стали девушками «быть»? Все начали слать SMSки с пожеланиями спокойной ночи?

Ну, допустим, эта женщина в возрасте. Все равно я не понимал. Не иначе она лесбиянка. Лесбиянка, да еще и обидчивая, с ней бы даже лохнесское чудовище целоваться отказалось. Я подошел к ней, чтобы извиниться — может, смягчится или что, — но Виттория принялась мыть один из чанов, не удостоив меня даже взглядом.

38

Стефан сидел в саду среди лимонных деревьев.

Нога на ногу, как обычно, левый указательный палец на подбородке, правым придерживает страницу книги. Как же он сюда добрался? Я попытался вырвать книгу у него из рук, но Стефан сумел увернуться и спасти чтение, так что зачитать вслух последнюю строчку мне так и не удалось. В этот день у меня ни один фокус не проходит.

Я обнял его так крепко, как не обнял бы даже Пьера.

— Как ты нашел меня, засранец?

— Ты думаешь, только вы, итальянцы, умеете крутиться? Когда я понял, что ты от всех прячешься, я нашел твой домашний номер в Милане, поговорил с твоим братом, и он сказал мне, как называется это место… потом я залез в Интернет…

— Да ты монстр!

Я был рад, что Стефан приехал. Мне так нужен был кто-нибудь, кто мог показать, что я не совсем уж такой плохой мальчик, что я гавкал только потому, что не умею кусаться. Старый друг, родная душа, он понял, что мне плохо, и нашел меня. Чем я мог его отблагодарить? Друзьям «на равных» трудно сделать подарок, размышлял я и тут подумал, что дружбу невозможно втиснуть в коммерческие схемы.

Сейчас я был готов подарить Стефану весь мир. Было уже почти два часа дня, и я решил больше не появляться на винограднике, да в самом деле, пошли они все в задницу, этот вечер я проведу с моими близкими друзьями.

— Ты вчера здорово погулял, правда, Леон?

— С чего ты взял?

— Я здесь со вчерашнего вечера, хотел с тобой поужинать, но, когда приехал, ты уже где-то шатался. Я ждал тебя допоздна, было уже два, а ты еще не вернулся, и я сказал себе: «Во парень отжигает». Не правда ли?

— Верно. Проблема в том, что я не сумел тормознуться… Сегодня утром я продолжил безумства, а если бы сейчас отправился на виноградник, бог знает, чего б я там натворил. Я ужасен, да?

Стефан ничего не говорил, просто сидел и смотрел на меня, и это почему-то здорово меня ободряло. Сначала я рассказал ему всю мою историю с Джулией, затем про Витторию, я был убедителен, я был чертовски убедителен, но Стефана не проведешь, он время от времени задавал короткие вопросы, прямые, недвусмысленные, так что в скором времени загнал меня в угол.

Что касается Виттории, его приговор был жестким — «вульгарно», он меня назвал «вульгарным»! — но ситуацию с Джулией прекрасно понял, посоветовав мне извиниться перед барышней, загладить как-нибудь свою неловкость и вообще стараться использовать более деликатные подходы к двадцатилетней девушке, которая живет в глухой дыре и мечтает стать героиней комиксов.

Я старательно избегал разговоров об Аните, не имел желания, просто не знал, что говорить. Да, она вернулась ко мне, но я не был уверен, простил ли я ее, может быть, да, может быть, нет…