Завтра будет солнце - Лука Бьянкини (2008)

Доехали. Аллея выглядела ошеломляюще: не то чтобы миленькая, а такая, знаете, строгая, печальная, закатное солнце наполняло ее мрачной горделивой красотой. У самых распахнутых ворот стоял кипарис, с которого человек срезал сухие и больные ветки. Внизу стоял его помощник и удерживал лестницу. В самом доме, казалось, не было ни души, поэтому я подошел к человеку у лестницы и спросил, где мне отыскать графа.

— А вот он, подрезает кипарис…

— Так это что, граф Танкреди?

— Господи боже, он самый и есть!

Сам не знаю почему, но я полагал, что граф окажется гораздо старше по возрасту, раз уж он дружил с моим дедом, тем паче я не ожидал, что граф скатится до уровня обычного крестьянина. Джулия вышла из машины и стояла возле меня с растерянным видом. Я уже имел возможность поведать ей предания дней минувших, и вот теперь она предпочла хранить робкое молчание. Когда граф наконец-то спустился вниз, я представился ему, насколько было возможно, самым церемонным и учтивым образом, несмотря на мои испачканные землей брюки, выдававшие во мне закоренелого пролетария. Впрочем, граф, похоже, был снобом почище меня. Он признал мою фамилию, помнил моего деда, но заметил, что разговаривать мне следовало бы не с ним.

— Вы, очевидно, ищете моего отца, он был большим другом вашего деда, я это хорошо помню.

— Правильно, я ищу именно его. Дома ли он?

— К сожалению, мой отец умер в прошлом году, причем совершенно неожиданно. Ему было восемьдесят восемь лет. Прощу вас, заходите в дом, я предложу вам выпить…

Его помощник, тоже крестьянин по виду, не вымолвив ни слова, растворился в мгновение ока.

— Скажи, Леонардо, где ты проживаешь?

— На Фаттории-дель-Колле.

— Донна Лавиния — замечательный персонаж…

Я не понял, на что он намекает, впрочем, для меня сейчас это было неважно. Мне нужны были ответы, хотя ни одного вопроса я пока не задал. Я оставил свою машину на аллее, успокоил жестом Джулию, и мы направились вслед за графом к его замку. О, это был самый настоящий замок по всем раскладам: увитая плющом средневековая башня, роскошный дом с пристроенной церквушкой — у этих «Медичи» был неплохой вкус. Показав нам окрестные холмы, до которых простирались его владения, граф, не обращая внимания на наш внешний вид, провел нас в пышные внутренние покои. С другой стороны, граф и сам-то был одет как бомж, хотя и стильно, покруче меня. Джулия шла за мной еще более испуганная, чем прежде, она явно испытывала неловкость, но изо всех сил пыталась скрыть это — крепкая девушка.

Мы вошли в гостиную, в которой стоял старинный диван, обитый красной материей. Гостиная казалась комнатой воспоминаний: повсюду были развешаны портреты предков и выцветшие фотографии. У стены стояло пианино, а рядом столик, заставленный напитками. Под стать нашему варварскому состоянию, граф распорядился подать нам тарелку с колбасой под свое любимое вино «Амбашьяторе» — ох, оригинал этот граф. Мы реально вымотались, поэтому у меня не получилось выступить с пространной речью. Мне необходимо было понять: преступник ли мой дед либо он не виновен? Граф, вероятно, уже понял, куда я клоню, но не выказывал ни доли замешательства, ни вообще какого-либо беспокойства. Попросив у нас разрешения, он раскурил сигару и начал разговор. В этот момент, уже во второй раз, я положил свою ладонь Джулии на колено.

— Дорогой Леонард, есть вопросы из разряда ненужных, ибо они сами в себе уже содержат ответ.

— Не понимаю.

— Было ли с тобой такое, когда тебя предавали? Эта синьора — твоя девушка, верно?

— …

— Когда ты осмелишься спросить у нее: «Есть ли у тебя кто-нибудь еще?», — измена уже свершилась, ибо в твоем вопросе заключен ответ. Если у тебя возникают такого рода подозрения, это значит, сама жизнь уже нашла способ дать тебе знать об этом. Если ты, конечно, не параноик, хотя, думаю, это не твой случай.

— Стало быть, вы полагаете, что стрелял именно мой дед?