Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Взъерошенный и злой я ввалился в собственный кабинет, в котором заботящаяся о счетах за электричество уборщица вечно норовила по утрам отключить сплит и открыть окна для проветривания. Стоявшие в комнате жара и влажность давили на мозги так, что хотелось снять кожу в попытке хоть немного избавиться от этого преследующего ощущения липкости и нехватки воздуха. Хорошо, что я еще на этапе строительства предусмотрительно обзавелся в офисе собственной туалетной комнатой с душем. Поэтому, врубив кондюк на шестнадцать градусов и максимальную скорость обдува, я, срывая с себя на ходу пропотевшую одежду, поплелся устраивать себе контрастный душ. Может, взбодрюсь, приду в себя. Хотя мне бы лучше не взбадриваться, а наоборот — расслабиться, а то сейчас снова выйду к народу, а они от меня по всем щелям тикать бросятся. Блин, за время собственноручно устроенной себе опалы я уже столько раз срывался на них, что было реально стыдно перед сослуживцами. В конце августа, как температура спадет, обязательно договорюсь с Шоном насчет аренды их корпоративной базы и вывезу свой народ на длинные выходные, пусть расслабятся, отойдут от начальственного рыка и постоянных раздолбонов. Вот только как самому успокоиться? В своей квартире я жить не могу — стены давят так, что хочется их сломать, в офисе жить продолжать — ребятам уже в глаза неловко смотреть. А дома у родителей не смогу находиться, то есть, находиться — не вопрос, а вот оставаться при этом в адеквате… Сомнительно. Особенно теперь. Если еще до того как, в самые первые дни ее приезда эта, мать его, заноза, преследовала меня во всем — в звуках за стенкой, в тихом шепоте телефонных разговоров, периодически доносившемся до меня через открытые окна, в ярких пятнах ее одежды и белья, сушившихся в прачечной. Я, млин, смотреть не мог на эти крохотные кружевные безобразия, притягивающие взгляд каждый раз, когда спускался с корзиной к стиральной машинке. Я даже как-то поймал себя на том, что уже тяну руку, чтобы прикоснуться к ней хоть так, опосредованно, через шелковый кусочек ткани, который через несколько минут прильнет к ее коже — еще более нежной и гладкой, чем труд сотен безмозглых гусениц. Да твою ж дивизию, я превращался в слюнявого идиота, дрочащего на украденный фетиш! Да, да! Знал бы кто, что я так и не сменил в офисе постельное белье, пропитанное запахом нашего секса, ее волос, ее тела, и спал теперь только на нем, как, мать его, сопливый пацан, вдыхая до боли в ребрах. С этим надо что-то делать. Ведь так не может продолжаться? Слава Богу, Марина выкарабкалась и уже дома. Отец трепетно ухаживает за ней. А я, получается, сколько уже околачиваюсь в офисе? Вторую неделю? Или третью? Да какая, нах, разница. Вечность уже. Вечность без моей Васьки, без ее взглядов, улыбок, смеха, тихих стонов, рваных вздохов… Стоя-а-а-ть, а вот тебе ледяной водички… И ладно мужики, побухтят-побухтят, но стерпят. А вот немногочисленные девицы в конторе… Это да, проблемка может вырисоваться. Светка секретарша уже косится вовсю и перешептывается с грымзами из отдела кадров. «Разгоню на хрен», — злобный рык заклокотал в груди. «Вот только пускай попробуют…»